Последняя, кто умела лгать (СИ)

Дафна и Блейз не успевают и рта открыть, а она уже растворяется в воздухе. Пока аппарация переносит её — она отдаётся эмоциям и начинает плакать. Приземляется в холодный снег в окровавленном платье, оставляя под собой красное пятно. Гермиона не плакала ни разу за пять лет, если не брать в счёт те скупые солёные капли, которые проскакивали на лице. Но сейчас был достигнут апогей её выдержки — она сдалась.

Бледное лицо касается холодного надгробия. Гриффиндорка сотрясается в громкой истерике, пытаясь обнять мрамор под грудью. Ей не холодно, снег не заставляет дрожать, как это обычно бывало. Шипы от роз, оставленных на плите, впиваются в новую кожу девушки, но она даже не обращает на это внимание. Гермиона готова пролить тут всю свою кровь, если бы это только помогло ей вернуть друга к жизни.

— Я ведь была готова там умереть, Северус. Если бы не Забини и Гринграсс, то я бы даже не пыталась.

Но он не отвечает. Конечно нет. На что она вообще надеялась? Глаза отрываются от снега и устремляются на аккуратно выведенные буквы:

Северус Снейп09.01.1960 — 23.01.2000

— Помнишь, как ты говорил, что каждому дьяволу положен свой ангел? Ты тогда впервые рассмеялся и сказал, что я — твой ангел. Северус, только ты заставлял меня проживать эту жизнь с уверенностью, что у меня есть человек, которому можно верить. Ты считал себя дьяволом, а меня ангелом, когда на деле всё оказалось наоборот.

Она могла бы сваливать вину на судьбу и кричать, что та несправедлива с ней, что отбирает у неё всё, но это была неправда. Гермиона сама у себя отобрала всё, сама переписала свою судьбу. Так, что же тогда неправильного в том, что ей плохо? Как может себя чувствовать человек, который отобрал перо у жизни и начал вносить собственные правки в чужое творение? Лишь глупцы бесконечно твердят о том, что мы сами творцы своей судьбы. Мы рождаемся уже с тяжёлой книгой в руках — нашим сценарием бытия.

— А ещё ты мне говорил, что неважно, какой человек, что важна лишь степень искренности, — сквозь слёзы продолжала Гермиона. — Что ты сказал бы мне сейчас, когда узнал мою степень искренности? Я не заслуживала такого друга, как ты, Северус.

Монолог девушки сочился ядом, который медленно, но уверенно отравлял. На языке, пальцах и даже в желудке, чувствовалась приторная горечь. Пальцы коснулись нежных лепестков роз, пока слабое осознание приходило в голову: Гермиона не оставляла этих цветов здесь. От неё тут лишь кустик омелы, который замело снегом. Снейп не любил розы — считал их примитивными и переоценёнными цветами. Но ведь никто больше не знает об этом месте. Или она только так считала? Девушка хватает розы и покидает заснеженный лес.

Стойкое ощущение того, что прежде она уже встречала именно эти розы, глубоко засело в душе. Гермиона поднимается к себе в комнату, громко захлопнув за собой дверь. Швыряет цветы на кровать и мчится к шкафу, где скрыто зеркало. За всеми событиями последних дней девушка совсем забыла об этой своеобразной отдушине.

— Как жаль, что ты можешь показать мне лишь то, чего жаждет сердце, а не голова, — бормочет Пожирательница, садясь перед своим отражением. — Я бы тогда так много вопросов задала тебе. Возможно, первым вопросом было бы: если я так часто начала разговаривать сама с собой, то это повод для беспокойства? Хотя, в свете всего происходящего, расстройство личности — не самый худший исход.

По ту сторону зеркала, на неё глядела красивая и счастливая Гермиона. Её глаза светились, а руки не дрожали. За спиной виднелись лица тех, кого она так желает видеть сейчас рядом: Джинни и Северус. Но она не позволяет эмоциям пробраться под кожу, загоняя их в подвалы сердца. Хватит, она и так позволила себе достаточно слабостей за сегодня: расплакалась на могиле, приняла помощь от посторонних людей.

И только в ней зарождается малейшее спокойствие от того, что она видит в зеркале живых друзей, как рука начинает жечь. Да ещё и до такой степени, что хочется окатить предплечье холодной водой. Он снова вызывает. Он очень разгневан.

— Мой Лорд, — она является перед ним в одной рубашке, потому что не тратила время на сборы, — Вы желали меня видеть.

— Они побывали в хижине Запретного леса, — рычит Реддл. — Найди того, кто посмел забрать его! Задействуй любые ресурсы, но достань мне его из-под земли!

— Я поняла Вас, мой Лорд.

Времени очень мало. Она залетает в комнату: надевает первое попавшееся платье, хватает сумочку с каминной полки; палочка остаётся в руке, а на плечи ложится тяжёлая мантия. Гермиона сделает всё, чтобы не подвести своего хозяина в этот раз. Она уверена, что работая в одиночестве, не облажается. Потому, что такой ошибки Лорд ей не простит — не пощадит её, если с крестражем что-то случится. Разбитая душа слабнет и так с каждым днём, учитывая, что осталось всего три осколка.