Последняя, кто умела лгать (СИ)

Моментально проступившие слёзы и хруст коленных чашечек не был новым зрелищем для Гермионы. За жалостью к себе, после смерти Северуса, она забыла, ради чего все это затевалось. Она позволила себе думать, что можно на секунду отступиться и передохнуть, что стало её величайшей ошибкой. Гермиона почему-то решила, что её касаются судьбы всех этих людей. Нет. Давно нет.

Теперь её взгляд снова мерцал решимостью и желанием идти напролом. Это единственный выход. Ей никто не скажет «спасибо» или, что «это правильно». Слух тонул в криках Летиции, когда что-то оборвалось внутри Гермионы. Это капилляр лопнул? Может, какой-то тромб оборвался и это стало бы смертельно — будь девушка живой. Только вот, Гермиона Грейнджер умерла пять лет назад. А может, это первая нить здравого рассудка оборвалась? На сколько здравомыслящим является человек, служащий тому, чьё имя весь магический мир не решается произносить? Сейчас рано об этом судить.

— Прошу! — слышится мольба женщины в криках.

— Где Сириус, Летиция?

Вопреки ожиданиям, мать Блейза продолжала молчать. Гермиона всё ждала, когда среди плача и мольбы послышаться заветные слова — ответ на её вопрос. Но искренняя отвага женщины вызывала неподдельное восхищение и удивление. Впервые за годы Войны что-то смогло удивить её — сломать привычный стереотип.

Темнота сгущалась вокруг Гермионы, пока она усиливала натиск на практически бессознательную Летицию. Когда глаза женщины почти закрылись — она опустила палочку. Спрашивать что-то было бесполезно, поэтому оставался вариант не требующий ответов в голос.

Сознание открыто, без каких-либо препятствий и защитных сооружений.

— Блейз, мой милый, — женщина сидит за столом и держит сына за руки. — Я смогу тебя защитить. Тебе не обязательно принимать метку…

— Я должен защищать тебя, — мулат целует мать в руки.

Любовь, которой сама Гермиона давно была лишена.

— Он так на тебя похож, — молодая Летиция держит новорождённого сына на руках. — Он улыбается тебе.

— Он прекрасен, как лучи восходящего солнца, — восхищенно произносит мужчина.

Она забралась слишком глубоко в сознание женщины.

— Я верю, что когда-то наступит конец этих тёмных времён, — миссис Забини сидит за столом. — Я надеюсь ещё увидеть маленьких наследников рода Забини.

— В тебе нескончаемый запас оптимизма, Лети, — напротив неё сидит Северус.

— Разве тебе не хочется, чтобы этому пришёл конец?

— Заканчивается одна Война — начинается другая.

— Ты о чём, Северус?

— Всегда остаются одинокие жертвы другой Войны, которые так и не смогли из неё выбраться.

Это воспоминание Летиции, которое ранит в самое сердце. Северус никогда не рассказывал Гермионе о том, что поддерживал отношения с матерью Блейза. Но, как оказалось, профессор хранил много секретов.

— Тебе не стоит так рисковать, Сириус. Снейп дал понять, что ты находишься в относительной безопасности только тут, подальше от Англии и подальше от него, — она перешёптывается и осматривается по сторонам в собственном доме. — Возможно, стоит переждать…

— Нет, — Блэк отрицательно покачал головой. — Её нужно поскорее уничтожить. Мне нужно попасть в Хогвартс. Мне нужен клык Василиска.

— Это очень опасно.

— А когда было иначе? Жизнь скучна без риска.

Вот оно. Гермиона наблюдает со стороны за их перешептываниями и сама отрицательно качает головой.

— Хороши мы с тобой, Северус. Два сапога — пара.

Летиция хрипит, пока со рта вытекает тонкая струйка крови. Смуглая кожа превратилась в карту созвездий из кровавых подтеков и новообразованных синяков. Пальцы продолжают содрогаться. Сломанные ногти царапают белый кафель, создавая неприятный для ушей звук. Ночнушка бледно-розового цвета скомкалась и измаралась в крови.

— Посмотри на меня, — пальцы Пожирательницы повернули лицо женщины к себе. — Где диадема?

— Я…Я… не… знаю…

— Где Блэк? И прошу тебя, не лги мне.

— Р…роза… — она отключается.

Прежде, не подвергавшись хоть каким-то пыткам, Летиции хватило одного Круциатуса, чтобы отключиться. Теплая кровь осталась на её бледных пальцах, когда Гермиона отпустила лицо женщины. Она знает, что миссис Забини никогда не забудет этот вечер, ведь такое не забывается. Каждый из Пожирателей помнил свою первую боль. Даже Пожиратели — люди не способные что-то чувствовать, чувствовали боль и помнили её привкус.

— Роза, — под нос повторила себе Гермиона. — Что за «роза»?

Палочка тянется к метке, призывая одного-конкретного человека. Минута за минутой, но никто не появляется. Палочка вжимается в метку сильнее — с большим напором и за спиной раздаётся кашель.

— Ты адекватная, Грейнджер? — закашливаясь, возмущается Блейз. — У меня чуть рука к хуям не отсохла!

— Что такое «роза»? — она поворачивается к нему.

— Что? — мулат поднимает глаза и застывает. — Мам? Мама?

— Блейз, что такое «роза»?

— Что с ней? — парень был уже у тела матери. — Помоги, Гермиона. Ей нужна помощь! Кто это… Это ты?

— Не заставляй меня спрашивать в третий раз, Забини.

— Ты совсем рехнулась? — он закопошился, доставая палочку. — Ты…