Последняя любовь Екатерины Великой

– Что-то ты дурна собой, голубушка, нынче! Тебе с чего кукситься? От счастья сиять должна, вон какого женишка отхватила! И цвет лица какой-то зеленый… А ну, дайте сюда пудры поболее! Да куаферу сказать, чтоб в прическу добавил.

Пудры добавили и на лицо, превратив его чуть не в маску, и в прическу, что сделало Щербатову старше лет на десять. Снова со вздохом оглядев подопечную, государыня вздохнула:

– Нет, ты решительно дурна сегодня! Румян!

И снова старались под пристальным взглядом императрицы фрейлины, щедро намазывая румянами щеки девушки. Вроде все для нее, а невеста становилась все уродливей. Неудивительно: на белом лице молоденькой Щербатовой красные пятна щек выглядели уж совсем по-купечески. Бедная Дарья понимала, что будет смотреться хуже некуда, но противиться не могла.

Критически поморщившись, Екатерина махнула рукой Перекусихиной:

– Смыть! И все снова. Я не могу позволить, чтобы моя фрейлина уродиной на собственной свадьбе смотрелась.

Смывали, снова белили и румянили, и так трижды, причем с каждым разом выходило все хуже. Наконец государыня разозлилась:

– Что ж у вас нынче руки из заду растут-то! Возитесь сами! Будет окончено, меня позовете, какой брильянтик добавлю!

Она гордо удалилась в сопровождении неизменной Перекусихиной, оставив девушек стараться самостоятельно. Все вздохнули с облегчением, без пристального взгляда императрицы дело пошло куда лучше, правда, прическа была изрядно подпорчена, но сначала требовалось привести в порядок измученное бесконечными смываниями и припудриваниями лицо невесты. В глазах Щербатовой стояли слезы.

И все же она не удержалась, чтобы мстительно не прошептать подруге:

– Пусть злится! Что она еще может, как не злиться, что из-под носа любовника увели! Да только ей одна злость и осталась, больше ничего, руки коротки меня обидеть.

Шкурина поддержала бедолагу:

– Ага, вон как лицо-то перекошено! Рада бы уничтожить тебя, да куда денется, все простит и стерпит, чтоб смешной не выглядеть.

Екатерина, выйдя из своего туалета, насмешливо развела руками перед ожидавшими ее Нарышкиной и еще несколькими фрейлинами постарше:

– Чего не сделаешь ради счастья других. Вот вынуждена своей опочивальни лишиться, пока они там стараются…

Никого не обманул веселый тон государыни, все прекрасно понимали, что она предпочла бы никогда не видеть Щербатову в подвенечном платье, тем более в своем туалете и с таким женихом! Но шутку поддержали, принявшись уверять, что столь милостивой государыни ни у одного народа нет! С минуту Екатерина слушала стройный хор льстецов, потом поморщилась:

– Мария Саввишна, поторопи, сколько же можно одеваться? Так долго и я к венцу не собиралась!

Перекусихина выполнила распоряжение с удовольствием. Фрейлины оправдывались:

– Да мы только начали, нужно же прическу поправить и украсить еще…

– Я сама гляну! – объявила Екатерина, входя в комнату. – Ну вот, так лучше, щеки порозовели, а то была на ходячую смерть похожа. Прическа и так сойдет, не императрица! Давай только вот цветов добавим.

С этими словами она взяла из шкатулки довольно крупный цветок и поискала глазами, чем бы его приколоть к прическе невесты. Цветок был очень богат, сплошные бриллианты, но не слишком подходил к туалету. Но еще меньше подходила длинная золотая булавка, как-то оказавшаяся в руках у императрицы. Не успела Шкурина ахнуть, как раздался вопль невесты, – Екатерина, видно желая получше закрепить украшение, со всей силы всадила булавку ей в голову. Из глаз бедолаги брызнули слезы.

– Что ж ты кричишь-то? Небось от куафера все терпела, и не от одного его, а от меня и малости вытерпеть не можешь?

Внешне раздосадованная, а в глубине души довольная, императрица оглядела Щербатову, снова поморщилась и решительно оборвала другие украшения, не сочетавшиеся с ее подарком. Конечно, она была права, большой цветок вовсе не сочетался с россыпью маленьких цветочков в волосах Дарьи, следовало убрать как раз его, но кто бы посмел? Пришлось срочно снять и еще несколько украшений с платья. В результате весь наряд оказался совсем иным, не хуже, чем был, но никакого намека на невинность не осталось. Хотя какая уж тут невинность?

Еще раз критически оглядев новобрачную, Екатерина махнула красивой ручкой:

– Возни тут с тобой! Так сойдет!

Глядя ей вслед, Щербатова прошептала подружке:

– Ой, Маша, не зря она эту булавку вколола, не зря!

– Да что ты! Вот обвенчаетесь, а завтра и в путь, что она еще сможет сделать? Средств у Александра Матвеевича достаточно, будете жить припеваючи.

Напоминание о деньгах почему-то расстроило невесту еще больше. Подруга встревоженно поинтересовалась:

– Ты что, Даша?

– Кредитор вчера приходил, сказал, что только до свадьбы и подождет, а потом чтоб все вернула.

Шкурина ахнула. Денег им всегда не хватало, брали и брали в долг. Кредиторы давали с удовольствием, это было удобно всем. Фрейлины обычно расплачивались не деньгами, а мелкими подарочками, полученными от своих воздыхателей. Конечно, драгоценные вещички зачастую стоили куда больше тех сумм, в зачет которых шли, но здесь уж счет шел иной.