Последняя любовь Гагарина. Сделано в сСсср

Девяностые начались для поколения Олега Гагарина на два года позже – с Барселонской Олимпиады. Телевизионные заставки, красочное открытие-закрытие, фонтанировавшее идеями, но главное – диск записанного Фредди Меркури и Монтсеррат Кабалье оптимистического и гуманистического гимна жизни и миру во всем мире. Объединительная «Ода к радости», почти ведь девятая Бетховена.

Потому что олимпийский стадион на горе Монжуик казался неправдоподобно далёким; затиснутый в экран телевизора «Горизонт» со смещённым цветовым центром ясности, он напоминал сказочку из чужой жизни. А пластиночка – вот она, вещь, тут, рядом. И даже переписанная на магнитофонную кассету, она не теряла натурального волшебства, мягкого, как тающий пломбир за 20 копеек.

Барселона! Как много в этом звуке для сердца русского слилось! Никогда еще не дышалось так легко и свободно, никогда еще ожидания не были такими светлыми и радужными.

Все как-то совпало: подъём, ощущаемый в стране, твоя собственная молодость и идеализм в отношении западных демократий. Большая история закончилась, автор умер, но дело его живет, перманентно прирастая интеллектуальным потенциалом. Деррида в каждой книжной лавке, Дэвид Линч по телевизору. Ешь не хочу. Главное – чтобы был аппетит. А аппетит был…

На рубеже веков всегда так… К Олимпиаде в Барселоне либеральная цивилизация достигла своего ослепительного пика мощи и красоты музыки, которую написал для нее смертельно больной Меркури.

Он и умер-то как знак того, что праздник закончился, наступили будни, детство кончилось. Очень символично умер, да. Когда маятник качнулся в другую сторону.

Еще не было ни 11 сентября, ни Нового Орлеана, ни взрывов в Мадриде, Лондоне и Москве. Наконец, не было «Норд-Оста» и Беслана. Ельцин представлялся милым дедушкой Морозом с новогодней открытки. Ещё не ввели евро и Интернет существовал в зачаточном состоянии. Человеческий разум казался могущественным и безбрежным. То, что называется «научной картиной мира», ещё существовало и переживалось по полной программе без трещин и подкопов под рациональное основание знания.