Последняя любовь Хемингуэя

–Сядь с нами! – Получилось грубо, не так как несколько минут назад.

Если тогда он присел за стол по приглашению старого товарища, с шуткой, то теперь метрдотель чувствовал себя оскорбленным, что он выразил вежливым отказом:

–Не могу. Вы знаете мои принципы.

–К чертовой матери твои принципы и твое начальство! Садись и налей нам мартини. Ты уже нарушил свои принципы!

–Я сяду и налью вам. – Оскорбился Ренато Корради и Хемингуэй понял, что в отношении него он слишком резок. Метрдотель, пока стоя, налил в бокалы вина и остался стоять на месте.

–Прости меня, старина. – Медленно, хрипловатым голосом произнес Хемингуэй. – Я не хотел тебя обидеть. Но, если ты не сядешь, я больше к тебе никогда в ресторан не зайду.

–Эрни! Что за выражения. Тебя могут услышать. – Возмущенно произнесла Мэри. – Извинись перед синьором Корради, он твой друг. Как можно?…

Адриана с недоумением смотрела на Хемингуэя. Таким она его еще не видела. С ней он всегда был ласков. Чтобы ей приказать? Нет! Никогда! Она не могла понять вспышки Хемингуэя и решила тоже вмешаться:

–Папа. Что с вами? – При Мэри она никак не могла назвать его на "ты". – Ренато всем друг.

–Знаю. – Смягчился Хемингуэй. – Старина, сейчас ты перестанешь обижаться на меня. Садись и налей себе рюмочку.

Ренато понял, что сейчас на свои принципы надо действительно наплевать. У Хемингуэя что-то серьезное. Он сел на стул и молча налил себе фужер мартини и, подчеркивающее-выжидательно, стал ждать.

–Старина, мне очень нравится твое имя. Хочу его у тебя позаимствовать. Не возражаешь?

Корради молча пожал плечами. Он пока не понимал смысл разговора Хемингуэя. Но писатель часто говорил загадками, надо время, чтобы их понять.

–Мне очень нравится твое имя. – Снова повторил Хемингуэй. – Хочу его увековечить. Отдашь его мне?

Наконец метрдотель раскрыл рот.

–А зачем? Мое имя нельзя у меня отнять.

–Не бойся. Ты останешься с ним. Я так люблю тебя старина, что в честь тебя хочу назвать свою героиню. Только скажи, можно твое имя дать женщине?

Ренато улыбнулся. Он простил Хемингуэя сразу же после первых его слов. И вообще, несмотря на свою сухость в обращении с клиентами, он был отходчивым и добрым человеком.

–Да. В Италии Рената является женским именем. Как Адриана, мужским. – Он посмотрел на нее. Кажется, Ренато Корради уловил смысл вопроса Хемингуэя. – Но зачем тебе такое имя?

–Ты мне нравишься, Ренато. Я не забыл фронтовой дружбы и оставлю о тебе память в женском образе. Она будет сегодняшней и останется, как тот день, в семнадцатом.

–Спасибо, Эрнест. За это можно и выпить.

–А как же твои принципы?

–К черту принципы, когда Хемингуэй хочет увековечить мое имя в своем романе.

Все дружно рассмеялись и выпили.

–А что это за женский образ? – Спросил Ренато. – Хороший?

–Старина! Твое имя я не возьму для плохого образа. Налей всем еще. Это будет такой образ… Увидишь сам.

–Тогда мне подаришь книгу.

–Без вопросов.

Все сразу же выпили еще. И Ренато Корради уже не уходил от них до конца обеда. Действительно, к черту принципы, когда так весело решается вопрос об имени героини.

Адриана, улыбалась и думала: «Неужели он нашел замену моему мужскому имени? Неужели я буду героиней романа?». И ей хотелось взлететь и запеть от радости. Папа ее любит!

Мэри с удовлетворением думала: «Слава богу! Он нашел имя для своей героини». Она была знакома с началом романа, и понимала, что в нем должна быть героиня. А Хемингуэй был придирчив в выборе имен. Они для него носили символический смысл.

«Теперь работа над романом должна ускориться. Я создам ему все условия для работы. Спасибо Корради, его фронтовому другу». Мысленно она уже простила Хемингуэю дружбу с ресторанным работником.

Обед продолжался больше двух часов, и всем было весело и хорошо. Когда наступило время уходить, Мэри подумала: «Неплохо прошел сегодня обед. Как Эрни возбужден! Ему сейчас хочется к письменному столу, чтобы работать. Но пусть он сегодня прогуляется с Адрианой. Я не буду ему мешать. Он сегодня заслужил, чтобы остаться с ней вдвоем».

–Эрни! Я сегодня по телефону договарилась с Кехлерами пойти в Тьеполо. В палаццо Лабиа после реставрации открыты росписи. Надо посмотреть. Не хочешь пойти с нами? И ты, Адриана?

–Нет. – Поняв ее, ответил Хемингуэй. – Я хотел сегодня послушать песни гондольеров. Они, как говорят, весной поют лучше соловьев. Я думал ты поедешь с нами?

–Значит, сегодня мы проведем вторую половину дня раздельно. Адриана! – Улыбнулась ей Мэри. – Не позволяй ему много пить, а то он может нырнуть в холодную воду. Когда он вдохновлен, то способен на безумные поступки.

–Мама! – Воскликнул Хемингуэй. – Неужели я способен на безрассудство.

–Способен, способен. – Также шутливо ответила Мэри. – Я пойду в номер переоденусь. Ты тоже?

–Нет. Я сразу же на канал.

–Следите за ним, Адриана. Не позволяйте ему опускать даже пальца в море.

Она больше ничего не сказала и, повернувшись, пошла к себе. На душе у нее было безоблачно и тревожно одновременно. А правильно ли она сделала, что не пошла с ними?