Последняя любовь Хемингуэя

–Не прибедняйся, мама! – Перебил ее, смеющийся Хемингуэй. – Ты еще и редактор и верный друг писателя… – Неудачно выразился Хемингуэй.

–Ты прав, Эрни. – Перебила его Мэри. – Собака – верный друг человека, я – верный друг писателя. Совершенно справедливая аналогия. – И слезы навернулись на ее глаза – как всегда, она в стороне от его вдохновения. Несправедливо – быть женой, но не быть музой поэта.

Увидев ее слезы, Хемингуэй поспешил исправить ошибку. Раньше из-за неосторожной фразы мог вспыхнуть скандал, сейчас, в присутствии Адрианы и Джанфранко, скандал исключался. Да и Мэри, судя по ее реакции, просто обижалась на него.

–Для меня ты, Мэри, все. Больше, чем можешь представить. Оберегая мой покой, ты даешь мне шанс работать. – Он взглянул на Адриану, которая продолжала смотреть в окно, а не на них. Он был противен сам себе за обман, который совершал на глазах сразу же у двух самых близких ему женщин. И он стал смотреть в угол комнаты, а не них. – Ты будешь почетным членом литературного общества, Мэри. Согласна?

–А что мне остается делать, как не согласиться. – С кривой улыбкой ответила Мэри. – Хоть почетным членом буду рядом с тобой. Верным другом…

–Джанфранко! – Распоряжался Хемингуэй. – Ты тоже будешь почетным членом общества. Согласен, жених?

–Конечно! Как только устрою все свои дела, я имею в виду свадьбу, сразу же возьмусь за новый рассказ или роман.

–Роман пиши, не разменивайся на пустяки. – Ответил с сомнением Хемингуэй, но Джанфранко не обратил на его пренебрежительную интонацию внимания. – Двое почетных членов есть. Кого еще? Адриана, предлагай?

–Папа! – Решила пошутить Адриана. – Давай включим в общество всех кошек и собак, которые живут на первом этаже Башни. Пусть и от них будет польза.

–Правильно. Они меня вдохновляют на большие дела. – Продолжал смеяться Хемингуэй. – Сколько у меня котов и кошек? Сорок, кажется. Вот уже сорок членов. И Блеки, очень умная собачка. Сорок один, не говорящих, но мяукающих и гавкающих членов общества – мои критики, умеющие говорить невнятно, но противно. Почти, как критики на двух ногах.

–Но это их красивый язык, Папа! – Сказала Адриана.

–Я, конечно, не прав. Их замечательный язык нельзя сравнивать со зловонным языком критиков. Я своих кошек понимаю. Могу с ними разговаривать, а с критиками нет. Значит кошки и собаки члены нашего общества. Кого еще? Предлагайте! – Шумел развеселившийся Хемингуэй.

Вошла Лола с бутылкой и молча поставила поднос с бутылкой «Чиваса» и содовой на стол.

–За новых членов нашего общества надо выпить! Кого же еще ввести в наше литературное общество?

Мэри, взяв толстостенный стакан с виски, ответила:

–У тебя много друзей известных всему миру. Давай и их введем в состав общества?

–Только великих друзей. Есть у меня две знакомые великие женщины – Марлен Дитрих и Ингрид Бергман. Не возражаете против их кандидатур?

–Пусть и они будут почетными членами. – Милостиво улыбнулась Мэри.

–Ни в коем случае – почетными! Обыкновенными членами. Почетными будут те, кто находится рядом со мной. Согласны?

–Согласны!

–Список членов общества не закрыт для других. А как назовем наше общество. Каждая приличная организация должна иметь красивое название.

Все на минуту притихли, задумавшись, и Адриана вдруг произнесла:

–Наше общество будет находиться здесь, в Башне. Давай назовем общество имени Башни.

–Можно! – Продолжал шуметь Хемингуэй. – Но как-то скучно звучит – общество Башни. Надо добавить какое-то сравнение.

–Общество Белой Башни. – Подсказала Мэри.

–Подходит, мамочка! Значит, тогда выпьем за литературное «Общество Белой Башни». Его аббревиатура звучит очень громко и надежно – ОББ. Решили этот вопрос?

–Решили!

–Тогда выпьем за наше общество, под названием ОББ, где скоро будет создано великое произведение! Ура! – Окончательно расшалился Хемингуэй.

Все чокнулись и выпили.

–А теперь танцы! – Продолжал кричать Хемингуэй. – Испанские, кубинские! Лола! Напевай!

–Что? – Спросила ошарашенная кухарка.

–Что знаешь! Давай фламенко. Под него страстно танцуется! Джанфранко, приглашай на танец мисс Мэри. Адриана, приглашай меня на белый танец фламенко! Поем! – И Хемингуэй, бережно одной рукой взял за талию Адриану и запел без слов – Та-та-ра-та-та! Все поем и больше драматизма и страстности. Это фламенко, а не фанданго, где нужен темперамент!

Вслед за Хемингуэем все стали невпопад повторять мелодию, которая из-за своей простоты, оказалось сложной.

–Та-та-та-ра-та! – Доносилось из Башни и кошки, жившие на первом этаже, притихли. А коты подняли носы вверх, будто почувствовали запах валерьянки. И вдруг все они невпопад, как и танцующие вверху люди, замяукали и стали выбегать из дверей и разбегаться по саду. А из Башни неслось призывное:

–Ра-ра-та! Ра-ра-та!! – Нестройно раздавались короткие и резкие ритмы танца.