Последняя любовь Хемингуэя

Мэри загорала на крыше Башни и слушала их разговор. Она понимала, что у Хемингуэя начинается период творческой лихорадки. Обычно, она не мешала работать Хемингуэю и Адриане, но сейчас ей очень захотелось спуститься к ним и принять участие в закладке фундамента нового творческого здания Хемингуэя. Она же не посторонняя ему. Все-таки, жена! Ей по семейной должности положено поддерживать мужа во всем! А то получается, что ради какой-то девчонки он готов на все. Даже писать для нее произведения, а она выходит – посторонний свидетель. Обидно! Она управляет мужем полностью, кроме его творчества. Здесь ее место занято другой. Ну что ж, пусть будет так. Она на время смирит свою гордость.

Мэри уже твердо решила не поднимать скандала, по поводу вчерашнего отсутствия Хемингуэя, забыла о провинившемся Джанфранко и сошла вниз. Она стояла в дверях рабочей комнаты Хемингуэя и слышала слова, обращенные к Адриане, но направленные против его недоброжелательных критиков.

–…Я им еще покажу, дочка! Сейчас я сочиню такую вещь, что заткну им их зловонные ямы. Все они проглотят свои слова обратно целиком!

Хемингуэй увидел Мэри и сказал ей так, будто в их отношениях все нормально. А вообще-то, все правильно – Мэри пока не высказала ему своего недовольства ночным отсутствием.

–Мама! Иди сюда и слушай! Я прочитал Адриане все рецензии, которые у меня были на тот роман. Все. Ничего не утаил. И теперь я их выбрасываю в свой ящик… – У Хемингуэя в комнате стояли ящики, в которые он складывал приходящую ему почту – газеты, журналы, письма, книги. Он бросил в один из ящиков папку с рецензиями на роман «За рекой, в тени деревьев». – Все! О прошлом забыто! – Закричал он радостно. – Приступаем к новому этапу работы. Шампанского по такому поводу! Мэри, скажи, чтобы принесли сюда шампанское.

Мэри выглянула из широкого окна Башни и увидела на аллее Джанфранко.

–Франки! – Крикнула она. – Скажи Анне и Лоле, чтобы принесли сюда шампанского! И сам иди сюда.

Потом она повернулась лицом к Хемингуэю. Оно выражало одновременно радость и подозрительность:

–Эрни! А что ты хочешь писать?

–Совершенно новую вещь, мама! Я тебе уже говорил – пора подвести некоторые итоги своей жизни.

–Это будет философский трактат?

–На чистую философию я не способен. Это будет роман. Может, повесть. А может, просто размышления старого человека о прожитом, сущем, о том, что нас окружает. Точно не знаю. Вот с этой минуты, вот с этого места, на котором сейчас стою, я начинаю продумывать сюжет. Фабула есть. Старый человек борется сам с собой, борется со складывающимися вокруг него неблагоприятными обстоятельствами. И он должен доказать, что он сильнее всяких обстоятельств. Ему в этом помогает океан.

Мэри, совершенно забыв о том, что хотела выгнать гостей из дома, с признательностью посмотрела на Адриану, – сатанинская девка! Почему она может вдохновлять Хемингуэя, а Мэри, нет! Ну, ладно! Пока не стоит разбираться, кто оказывает большее влияние на его творчество. Главное сейчас – работа Хемингуэя. Мир заждался от него большого и умного произведения. И она обязана сделать для него все, чтобы это произошло. Пусть, даже ценой временной уступки Хемингуэя, итальянской графине. Но, что ж делать? И в который раз говорила себе – она вытерпит все, лишь бы он создал эпохальное произведение. Своим практическим складом ума, она решила некоторые моменты уточнить.

–Я так рада, Эрни, за тебя. От тебя давно весь мир ждет шедевра. Можно сказать, заждался.

–Сейчас должен получиться шедевр. – Ответил Хемингуэй, несколько напыщенно.

–Но, ты милый, не забывай условия нобелевского комитета, – он дает премии за литературу, написанную в идеалистическом плане, без описания жизненных грубостей.

–Я тебе говорил, что пишу не ради премий. Пишу, что считаю нужным. Но чувствую, должно получиться что-то выдающееся. Потому что сейчас, не должно получиться, что-то проходное. Мэри, Адриана – вы мне верите?

Адриана, чувствующая стеснение в присутствии Мэри, тихо улыбнулась:

–Я, всегда верю вам, Папа. – Ответила она коротко.

–Верю, Эрни! – Ободряюще улыбнулась ему Мэри. – Ты сейчас на подъеме. – Она кинула короткий, понимающий взгляд на Адриану. Но, в силу привычки и своего воспитания, не могла не добавить. – Реализуй свой творческий потенциал, пока есть вдохновение. Не теряй времени.

В комнату вошли Джанфранко, с запотевшей со льда бутылкой шампанского и служанка Лола, с подносом бокалов и плодами филиппинского манго.

–Франки! – Распорядился Хемингуэй. – Открывай шампанское и выпьем… А за что мы будем пить?

–За тебя! За твою будущую книгу. – Поспешно предложила Мэри.

–Впервые мы будем пить за книгу, которая не только не написана, но я еще не приступал к работе над ней. Даже названия нет. Такого, кажется, у меня еще не было. Не так ли, Мэри?

–Но ты же ее напишешь? – Упорно продолжала гнуть свою линию Мэри.

–Обязан. Теперь выпьем за книгу, которую я только хочу написать. Лола, а почему ты себе не налила?

–Жарко. – Засмущалась служанка.