Последняя любовь лорда Нельсона

Так уговаривала Эмма Нельсона. Очень убедительно, стремясь умножить его славу, положить конец угнетавшей его бездеятельности. Потому что все это время он представал перед ней странно изменившимся. Как будто его, человека чести, мучила развращенность, царившая вокруг, коррупция придворных и знати, с которыми он вынужден был общаться. И как будто он все еще упрекал себя за то, что так горячо настаивал на этом несчастном римском походе и вовлек в него короля.

Не обязывало ли его чувство чести оставаться с теми, кого он обрек на бедствия и беспомощность? Он прикован к Фердинанду и Марии-Каролине, пока не будет в состоянии вернуть им утраченное.

Но теперь… разве не представилась такая, столь желанная возможность? Ведь в его распоряжении шестнадцать линейных кораблей, с помощью которых он мог подчинить своей воле и «патриотов», и Руффо.

Он с энтузиазмом согласился и возложил всю подготовку на Эмму.

В тот же день состоялось совещание у короля. Все, что предлагал Нельсон, получило одобрение. Фердинанд наделил его неограниченной властью, без всяких условий, безоговорочно. Правда, для того чтобы лишить Руффо влияния, противопоставив ему авторитет имени короля, в экспедиции принимал участие кронпринц. Однако Нельсон должен был оставаться при нем не только советником, но и руководителем.

Одновременно к кардиналу был отправлен курьер с приказом воздержаться от наступления на Неаполь до приезда кронпринца и Нельсона.

Вечером тринадцатого июня Нельсон с кронпринцем на борту «Фоудройанта» вышел в море.

Дул попутный ветер. Путешественники надеялись дойти до Неаполя менее чем за сорок восемь часов.

Четырнадцатого утром Нельсон был снова в Палермо.

По дороге корабли «Беллерофон» и «Пауэфул» передали ему приказ лорда Кейта, который сменил заболевшего Сент-Винсента на посту главнокомандующего эскадрами Средиземного моря. Адмирал сообщал, что сильный восточный ветер помешает ему преследовать французский флот в том случае, если этот флот направится из Тулона к Сицилии. А так как такое продвижение вполне возможно, Нельсону следует в первую очередь позаботиться о защите этого, имеющего столь важное значение острова.

Акцию против Неаполя пришлось отложить, если не отказаться от нее полностью. Нельсон срочно высадил кронпринца на берег.

Эмма виделась с Нельсоном всего несколько кратких мгновений. Он снова показался ей изменившимся. Исчезло его уныние, склонность к раздумью уступила место радостному настроению. Сражение на море, лицом к лицу с противником — это ведь совсем не то, что состязания в хитрости с попами и якобинцами, когда неизвестно, как далеко можно зайти, не запачкавшись.

Он говорил о новом Абу-Кире. Был полон боевого задора и радостного ожидания. Смеясь, распрощался с Эммой и вышел в море, взяв курс на Маритимо.

Но двадцать первого «Фоудройант» вновь вошел в бухту Палермо.

Высадившись на берег, Нельсон вместе с сэром Уильямом и Эммой отправился к королевской чете. Казалось, сама судьба отдала будущее Бурбонов в его руки. Накануне он получил от лорда Кейта приказ плыть в Неаполь и ожидать там противника, ближайшая цель которого, по-видимому, освобождение города от осады.

Фердинанд и Мария-Каролина встретили эту новость с восторгом. Однако когда Нельсон стал просить, чтобы его сопровождал кронпринц, королева испугалась. И ответила отказом. Можно ли подвергать наследника трона опасностям морского сражения?

Нельсон согласился с тем, что это невозможно Просил отправить вместе с ним хотя бы Актона или другого министра, наделенного полномочиями, который, при незнании Нельсоном языка, обычаев и законов страны, оказывал бы ему поддержку в предстоящих переговорах и письменных сношениях и предупреждал возможные ошибки.

Был срочно созван государственный совет. Актон отговорился болезнью, все другие также нашли причины, мешавшие им принять на себя эту миссию.

Три часа тянулся безрезультатный разговор. Наконец Эмма потеряла терпение. Сверкая глазами, с едкой насмешкой высказавшись в адрес трусливых душонок, она заявила, что готова сама плыть с Нельсоном.

На мгновение все застыли в смущенном молчании, ошеломленные. Но когда Мария-Каролина растроганно обняла свою подругу, когда Фердинанд поблагодарил ее за это новое доказательство ее преданности, — тогда все окружили ее восхваляя ее мужество, называя ее намерение наилучшим разрешением всех трудностей.

Сэр Уильям дал согласие. При условии, что и ему будет позволено присоединиться.

Эмма удивленно взглянула на него. О нем она вовсе и не думала. Она представляла себе недели наедине с Нельсоном; великие дни, полные совместных трудов и опасностей, долгожданные ночи, полные любви, подобные тем блаженным ночам Кастелламаре…

И вот вклинивается фигура старого мужа. Всякий раз, когда Эмма хотела сама распорядиться своей судьбой, он предъявлял на нее права. Как будто угадывал ее мысли, прочитывал тайные мечты.