Последняя любовь лорда Нельсона

В счастье или в несчастье — на всю жизнь я буду и останусь неизменно Вашим искренним, истинным, нежным, благодарным, преданным, а теперь и совершенно несчастным другом.

Шарлотта.

P.S. Как Вы считаете, что если бы шевалье отказался от своего отпуска? Мотивируя это тем, что он не может покинуть нас теперь в нашем тяжелом положении? И если бы король написал в Лондон то же самое? Не пронеслась ли бы тогда гроза мимо?»

Она горько жаловалась на все еще натянутые отношения между нею и Фердинандом. Он был с ней более строптив, чем когда-либо прежде. С каким-то детским упрямством он все время поступал вопреки ее желанию. Не лучше ли будет поэтому, если Эмма сама попросит его вмешаться?

Она непрерывно настаивала на этом, пока Эмма не согласилась и не попросила у короля аудиенции.

При первых же словах Эммы лицо Фердинанда стало багровым, он забегал по комнате и начал выкрикивать дикие проклятия.

Она хочет остаться? Уж не думает ли она, что он и дальше будет терпеть женское самоуправство? Разве не указывает уже на нее пальцем вся Европа из-за той роли, которую она играла перед Неаполем? Она должна быть ему благодарна за то, что его добродушие позволяет ей вернуться в Англию, избегнув публичного скандала!

Эмма слушала, смертельно побледнев, ни слова не говоря. Наконец у него перехватило дыхание. Собрав все свое мужество, она взглянула на него с горькой улыбкой.

— В таком случае ваше величество, вероятно, сами потребовали отзыва сэра Уильяма?

Смущение еще усилило его гнев.

— Ну а если я это сделал? Что тогда?

— Ваше величество подумали о том, что отставка сэра Уильяма в данный момент перекладывает на нас всю ответственность за происшедшее?

Он обеими руками закрыл уши.

— Я хочу покоя, хочу быть хозяином в своем доме. Ступайте, миледи! Оставьте меня!

Она разразилась язвительным хохотом.

— Ах, вашему величеству требуется козел отпущения, который примет на себя стрелы ваших противников? Примерно как тогда, когда Асколи был удостоен чести заслонять ваше величество от пуль якобинцев?

— Миледи… миледи…

Вне себя от ярости он бросился к ней и замахнулся на нее.

Она не отшатнулась. Смерила его сверху донизу взглядом, исполненным глубочайшего презрения.

Повернулась к нему спиной. И ушла.

На следующий день Мария-Каролина писала:

«Моя дорогая миледи!

Вчера, после Вашего ухода, разыгралась сцена… Безумные крики… Яростный рев… Он собирался убить Вас, выкинуть из окна, приказать привести Вашего мужа. Жаловался, что Вы повернулись к нему спиной. Сцена была ужасающая.

На сердце у меня тяжело от горя и забот. Для меня существует лишь одно из двух: либо уйти, либо умереть от гнева.

Если Вы уедете весной и покинете меня в моем нынешнем положении…

Даже если Вы должны в ноябре вернуться, Вы больше не найдете своего друга в живых.

Шарлотта.»

А Нельсон?

Слишком гордая для того, чтобы обнаружить перед ним свою боль от предстоящей разлуки, Эмма в двух строках сообщила ему на Мальту об увольнении сэра Уильяма.

В ответ она получила четыре написанные второпях строчки.

«Любимая! Я люблю тебя… нет, я тебя боготворю. И если бы ты была свободна, а я нашел бы тебя под забором, — без всяких колебаний я женился бы на тебе

Нельсон.»

Десять дней спустя он внезапно пришел на «Фоудройанте» в Палермо.

Близкую победу над Мальтой он уступил Трубриджу и Боллу. Все было брошено — положение, слава, будущее. Он ушел в отставку…

Глава тридцать пятая

Моя дорогая миледи!

Ах, дорогой друг, сколько слез пролила я по поводу нашей разлуки! И как растрогала меня Ваша дружба, множество серьезных доказательств которой Вы дали!