Последняя любовь Скарлетт

Ален был бледен, брови его были постоянно нахмурены. Он почти все время молчал, ограничиваясь иногда короткими просьбами передать какое-либо блюдо или прибор. Ретт не поднимал глаз от тарелки.

Один только Роберт старался расшевелить компанию.

– Это вино из ваших имений, мистер Батлер? – спросил юноша, указывая рукой на хрустальный графин.

Ретт, занятый своими мыслями, не ответил.

– Да, молодой человек, – произнесла Саманта, которая стояла чуть поодаль.

– А где они находятся? – спросил Роберт уже у Саманты.

– Недалеко отсюда, ответила служанка. Несколько десятков миль. Тара, может слышали?

Роберт отрицательно покачал головой.

Снова воцарилось молчание. Внезапно Роберт, скосив глаза на Батлера, который сосредоточенно смотрел в тарелку, разразился хохотом.

Все оторвались от тарелок и посмотрели на Хайнхилла как на сумасшедшего.

– Все нормально, леди и джентльмены! – успокоил их Роберт и обратился к Ретту, преодолевая очередной взрыв хохота:

– Не отчаивайтесь так, мистер Батлер! Мы скоро покинем ваш гостеприимный стол!

Ретт недоуменно смотрел на Роберта. А тот продолжал, нимало не смущаясь:

– У вас такой серьезный вид, мистер Батлер… Бьюсь об заклад, что вам не очень хотелось приглашать нас к ужину. Это все Джессика…

– Ничего подобно! – встрепенулась девушка. – Клянусь…

– Нет, инициатива была моя, – несколько рассеянно проговорил Ретт.

– Тогда почему вы с нами не разговариваете? – спросил Роберт.

Джессика положила свою ручку на широкую ладонь Ретта Батлера.

– Мы все отчего-то раскисли, – сказала она, оглядев всех сидящих за столом, – не только мистер Батлер… Впрочем, иначе и быть не может. Куда ни повернешься, всюду сплошные трагедии…

– Если бы вы знали, – воскликнул Роберт, – что творится в доме моих родителей! Я уже три недели не ходил туда обедать, а сегодня пошел. Во главе стола – папа, у которого целую неделю бастуют рабочие и который пребывает в ссоре с моим братом… Сидит и молчит, точь-в-точь как вы, мистер Батлер. Но у вас не бастуют рабочие – вы им порядочно платите! И у вас нет взбунтовавшегося сына… Вы живете один, разве это не прекрасно? Вас окружают только эти – юноша показал рукой на картины, – милые, покладистые люди, с которыми никаких проблем… Вам с ними хорошо?

Ретт Батлер хотел осадить молодого человека, рассказав о том, как он вернул недавно шестнадцать потерянных миллионов, и с какими страстями ему довелось столкнуться при этом деле.

Однако он не стал этого говорить. Отчасти ему было жаль разбивать доводы молодого человека, отчасти ему было все равно, как о нем думает Роберт… Но самое главное, Ретт увидел, что остальные гости оживились.

Лед был сломан.

– Нет, мистер Хайнхилл! – со смехом ответил юноше Ретт. – Здесь не совсем так, чтобы никаких проблем с картинами… Кое-кто у меня ходит в любимчиках, а кое-кому я даже изменяю.

– Вот как? – подняла брови Джессика.

– Представьте себе! – тихо сказал Ретт.

Он посмотрел на девушку.

– У меня была картина, знаете… Она называлась «Дама с горностаем». Ее я любил, но после смерти жены стал тихо ненавидеть…

– И что же? – спросила девушка. – Вы сожгли ее?

– Нет, вы что? – Батлер изумленно посмотрел на Джессику. – Все было гораздо банальней. Я продал ее.

– Продали? – скривилась Джессика.

– Милая мисс Строуберфилд, – сказал Ретт. – Что с того, что картина внушала страшные ассоциации мне? Для других людей она была по-прежнему приятна. И к тому же, это предмет искусства!

– Как легко вы говорите нам о смерти жены, – тихо заметил Ален.

– Молодой человек, – обратился к юноше Батлер. – Вы не можете знать, что творится у меня в душе! Просто это было так давно…

Он замолчал.

– Мистер Батлер, – проговорила Джессика, которой стало жалко старика. – А как вы относитесь к тем картинам, которые висят у вас теперь?

– По разному! – отозвался Ретт, выходя из оцепенения. – Я долго был неравнодушен, например, к персонажам этой картины, – Батлер показал на портрет семьи, – и даже повесил эту картину у себя в спальне! Но…

Он обвел взглядом присутствующих.

– Более тесное знакомство не способствовало укреплению наших добрых отношений. Очень скоро я рассорился со старшей дочерью. Вон с той, высокой…

Ретт показал на девушку, изображенную на картине. Все повернули головы и посмотрели на полотно.

– А с кем из членов новой семьи, – появившейся в вашем доме, вы намерены рассориться? – спросила Джессика.

Батлер оторвал взгляд от картины и повернулся к девушке. У него был такой вид, будто он не понял вопроса.

– Какой семьи? – спросил он. – Вот этой?

Он обвел рукой, показывая поочередно на всех присутствующих за столом.

– Я с ними уже рассорился! – с напускной суровостью проговорил Батлер. – Со всеми, и немедленно!

– Но вы уже с ними помирились! – живо возразила девушка. – Ведь об этом говорит сам факт присутствия нас всех здесь!

Ретт ответил с легким волнением: