Последняя любовь Скарлетт

Они приезжают в Тару – на пороге их, как и всегда, встречает Мамушка…

Ей вспоминается весна в Джорджии – с частыми, очень теплыми дождями и взрывами беловато-розовой пены цветущих персиковых и кизиловых деревьев, которые через неделю осыплют болотистые поймы рек своими нежными лепестками. Багряные закаты окрашивают красные пахотные борозды глины еще более темным багрянцем. Влажные, вывороченные лемехом пласты земли, алая хлопковая зернь посевов…

Их свежевыбеленный дом – тот самый, в котором она родилась и в котором теперь доживает ее сын – наверное, последние месяцы или недели, пока не переселится в новый. Этот дом на холме кажется ей островком среди потревоженного океана вспаханной красноватой земли, волн пахоты, словно окаменевших в какой-то момент… В момент прибоя…

О, эта девственно-алая земля, кроваво-красная после малейшего дождика, кирпично-темная, пыльная в июльскую засуху… Край белых патриархальных особняков, красноватых пашен и неторопливых, мутно-желтых рек, несущих свои воды в Атлантику…

Край резких контрастов – яркого, горячего солнца и глубоких темных теней…

Край красивых, благородных людей – как ее отец, как ее дядья…

Привольная жизнь плантатора Юга…

Где она теперь?..

Разве что в воспоминаниях каких-нибудь беззубых стариков и старух. Да и тех уже, считай, почти не осталось…

* * *

Скарлетт вновь, точно так же, как и позавчера, не заметила, как задремала с письмом в руке. И вновь ее разбудило появление Ретта.

На этот раз мистер Батлер вошел, держа в руках горностая.

– Скарлетт, – улыбнулся Ретт, – у тебя в последнее время появилась очень скверная привычка…

Скарлетт очнулась и непонимающе посмотрела на вошедшего мужа.

– Ретт?..

Тот вновь заулыбался.

– Ну да…

Скарлетт была еще там – в родной Джорджии… Появление Ретта и его слова о каком-то там горностае были ей неприятны…

А потом… Почему он тут, почему он не поехал в свою контору?..

– Ты не в конторе?..

Подсев на кушетку подле кресла, в котором разместилась Скарлетт, Ретт произнес:

– Знаешь что, мне это все уже надоело… Работать, работать… Сколько можно?..

Скарлетт удивленно посмотрела на своего мужа и спросила:

– Не узнаю тебя… Ты ведь и сам говорил мне, что работа для тебя только в радость…

Мистер Батлер поморщился.

– Ну да…

– А теперь ты вот утверждаешь, что она тебе надоела…

Вытянув ноги, Ретт нежно погладил горностая – тот боязливо съежился.

– Знаешь что, Скарлетт, – начал Ретт, – ведь и радость иногда надоедает…

Она недоуменно подняла глаза на мужа и поинтересовалась:

– Это ты о чем?..

– Я говорю, что иногда хочется просто так вот, тихо посидеть в своем доме, в кабинете, повозиться с этим маленьким зверьком…

– Значит, ты сегодня не был в Окленде?.. – уточнила Скарлетт.

Ретт покачал головой.

– Нет.

Скарлетт слегка удивилась.

– Чем же ты тогда занимался?.. Ведь уже почти полдень…

Указав взглядом на сидевшего у него на коленях уже присмиревшего пушистого зверька, Ретт с довольной улыбкой ответил:

– Им вот…

Скарлетт вновь с недоумением посмотрела на своего мужа.

– То есть…

– Я говорю – сегодняшний день я решил целиком и полностью посвятить нашему горностаю…

Передернув плечами, она произнесла:

– Не понимаю…

Ретт, продолжая все так же нежно поглаживать зверька, спросил:

– Чего же тут непонятного?..

Скарлетт откашлялась.

– Ты, взрослый и серьезный человек, вместо того, чтобы заниматься своими делами, свободное время посвящаешь какому-то зверьку…

Но Ретт не дал договорить ей – он нетерпеливо перебил жену:

– Послушай… Ты иногда слишком многое себе позволяешь…

Скарлетт насторожилась.

– То есть?

– Не надо учить меня жить. Мы ведь, кажется, уже говорили как-то с тобой на эту тему…

Прищурившись, Скарлетт бросила косой взгляд на горностая, который, поджав под себя хвост, сидел на коленях мужа.

– На какую?..

– Ну, о том, что человеку надо… Что надо мне, а что – не надо… Будь уверена: я прекрасно разберусь во всем этом и без твоей помощи…

«Ну вот: теперь он вновь начнет разговаривать со мной, как с маленькой девочкой, – раздраженно подумала Скарлетт. – И опять начнет мне втолковывать, что я неправа, что мне надо делать только то, что ему захочется… Что я должна знать свое место. Интересно, что он имеет в виду, когда говорит о каком-то «моем месте»?..»

Было совершенно очевидно: назревал очередной скандал – томительный, изматывающий, неприятный…

Ничего другого не оставалось, как погасить этот назревший неприятный для обоих разговор в самом начале.

Пожав плечами, Скарлетт отложила письмо и, строго посмотрев на Ретта, произнесла:

– Мне кажется, если так пойдет дальше, то мы с тобой будем ругаться изо дня в день…

Тот нехорошо прищурился.

– Дальше – это как?..

Скарлетт промолчала – ей не хотелось ввязываться в очередной бессмысленный спор, а потому, отвернувшись к окну, произнесла:

– Мне так не хотелось бы этого… Мы и так тратим слишком много сил и здоровья на какие-то пустяки…

– А что ты называешь пустяками?..

– Такие вот разговоры…

Ретт нахмурился.

– О, это далеко не пустяки… Ты хочешь навязать мне свое видение мира… Это не пустяки, дорогая далеко не пустяки!