Последняя милость

— Он был снят на студии MGM. Метро, Голдвин, Мейер. Когда шли титры, меня осенило. Мейер. Произносится почти так же как тérе, что по-французски означает «мать, матушка». Беатрис Мейер стала Матушкой Би. Тогда же я понял, что имею дело с людьми, которые не просто любят книги. Они верят в силу слова — сказанного, написанного или печатного.

— Когда Кей спросила у вас, почему ее отец и другие мальчишки-пехотинцы, отправляясь на верную смерть, выкрикивали «К черту Папу!», вы предположили, что они верили в то, что слова могут убивать. Кей тогда посмеялась над вашим ответом, но я думаю, что вы были правы. Слова действительно могут убивать. Я сама наблюдала это в рождественскую ночь. Вы можете подумать, что я слишком драматизирую ситуацию, но я действительно стала свидетелем того, как Сиси убивала свою дочь. Словами.

— Так что же произошло с Эл? — повторил Гамаш свой первоначальный вопрос.

Бювуар остановил машину и некоторое время сидел, не двигаясь с места. Печка работала на полную мощность, и в салоне автомобиля было тепло и уютно. Из динамиков лилась песня группы Beau Dommage «La complainte du phoque en Alaska». На школьных вечерах под нее танцевали последний танец, и она всегда доводила девчонок до слез.

Бювуару не хотелось выходить из машины. И не только из-за того, что ему не хотелось покидать уютное тепло салона, заполненного звуками музыки, пробуждающей приятные ностальгические воспоминания. Его пугала предстоящая встреча. Прямо перед ним, освещенное яркими лучами утреннего солнца, угрожающе возвышалось здание медитационного центра.

— Bonjour, Inspecteur!

Улыбающаяся Матушка открыла дверь еще до того, как он успел постучать. Но улыбка не касалась ее глаз. Она лишь слегка приподнимала уголки узких бледных губ. Бювуар сразу почувствовал исходящую от Матушки напряженность и расслабился. Теперь он знал, что у него было преимущество.

— Можно войти? — Бювуар скорее откусил бы себе язык, чем произнес это дурацкое обращение «Матушка» или поинтересовался, почему все называют Беатрис Мейер именно так. Хотя он умирал от любопытства.

— В прошлый раз у меня создалось впечатление, что вам здесь не очень понравилось, — сказала Матушка, слегка отступая в сторону.

Бювуар никак не мог раскусить эту женщину. Она была толстой, приземистой и некрасивой. Она ходила вперевалку, как утка, и ее рыжие волосы торчали во все стороны. Свои балахоны она, судя по всему, сооружала из простыней или штор, а может быть, из чехлов для мебели. Она была нелепа и смехотворна. Тем не менее в ней что-то было.

— В прошлый раз я был болен гриппом. Прошу прощения, если вел себя неподобающим образом.

Слова извинения дались ему нелегко, но Гамаш постоянно подчеркивал, что таким образом можно получить преимущество над собеседником, и Бювуар не раз имел возможность на собственном опыте убедиться, что это действительно так. Если люди считают вас виноватыми перед ними, это изначально дает им ощущение собственного превосходства. А своими извинениями вы лишаете их этого козыря.

Теперь Бювуар был на равных с мадам Мейер.

— Намасте, — произнесла она с легким поклоном, молитвенно сложив руки.

Черт бы ее побрал! Ей снова удалось выбить его из колеи. Он знал, что в этом месте должен задать положенный вопрос, но не стал этого делать. Сняв сапоги, инспектор прошел прямо в просторную комнату для медитаций, с ее стенами цвета морской волны и зеленым ковровым покрытием на полу.

— Я должен задать вам несколько вопросов, — Бювуар обернулся к Матушке, которая вперевалку ковыляла следом за ним. — Что вы думаете о Сиси де Пуатье?

— Я уже говорила об этом старшему инспектору. Кстати, вы присутствовали при этом разговоре. Хотя, наверное, вы слишком плохо себя чувствовали, чтобы что-либо воспринимать.

Она была измучена физически и морально. Ее запас сострадания иссяк. Ей уже было все равно. Она знала, что развязка близка, и хотела только одного — чтобы она наступила как можно скорее. Она больше не просыпалась посреди ночи, охваченная чувством гнетущей тревоги. Она просто не ложилась спать.

Матушка смертельно устала.