Последняя милость

— Думаю, что нам тоже пора, — сказала Мирна. — Руфь, тебя подвезти?

— Нет, я должна испить эту горькую чашу до дна. Это вы, крысы, бежите с тонущего корабля. Но я на вас не в обиде. Оставьте меня одну.

— Святая великомученица Руфь, — сказал Габри.

— Наша Прекрасная Дама Вечной Поэзии, — подхватил Оливье. — Мы остаемся с тобой.

— Жила-была дама по имени Руфь… — начал Габри.

— Служила Эрато, Евтерпе… — продолжил Оливье.

— Пошли, — поторопила Мирна Клару, которая остановилась на полдороге. Ей было любопытно узнать, какую рифму эти двое придумают к словам «Руфь» и «Евтерпа». Она сама попыталась это сделать, но безуспешно. Наверное, быть поэтом значительно сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

— Погоди, мне еще нужно кое-что сделать, — сказала Клара. — Это займет всего несколько минут.

— Я заберу машину со стоянки и буду ждать тебя снаружи.

Мирна стремительно направилась к выходу, а Клара спустилась в небольшой кафетерий «Огилви», где купила горячий бутерброд, пакет с глазированными рождественскими печеньицами и большой стаканчик кофе. Лишь после этого она направилась к эскалатору.

Клара испытывала странное чувство вины перед несчастным существом, через которое ей пришлось буквально переступить, чтобы зайти в «Огилви». Она всегда втайне подозревала, что если Бог когда-нибудь решит спуститься на землю, то он обязательно примет облик нищего. А если это был Он? Или Она? А впрочем, неважно. Если это действительно был Бог, то он наверняка появился здесь для того, чтобы поближе познакомиться именно с ней, Кларой. Ступив на переполненный эскалатор, она увидела знакомую фигуру, которая спускалась ей навстречу. Сиси де Пуатье. И Сиси тоже заметила ее. В этом Клара была абсолютно уверена.

Сиси де Пуатье увидела женщину, поднимающуюся по встречному эскалатору, и ее рука крепче сжала резиновый поручень. Клара Морроу. Эта самоуверенная, нахальная, постоянно улыбающаяся деревенщина. Вечно она в окружении своих друзей, вечно с ней рядом ее красавчик-муж, которого она демонстрирует с таким видом, как будто то, что ей удалось отхватить одного из монреальских Морроу, было ее личной заслугой, а не нелепой прихотью судьбы. Сиси с трудом сдерживала ярость, охватившую ее при виде счастливого лица Клары, на котором сияли широко распахнутые глаза.

Ей хотелось перемахнуть через разделяющую их узкую полосу и вцепиться в горло этой ненавистной ей женщины, навсегда стерев улыбку с ее лица. Гнев, клокотавший в груди Сиси, превратился в пылающий сгусток, и если бы она могла дать ему выход, то сразила бы Клару Морроу наповал.

К сожалению, это было невозможно. Но то, что придумала Сиси, было немногим хуже.

Повернувшись к стоящему рядом с ней незнакомому мужчине, она сказала:

— Мне так жаль, Денис, что работы Клары показались тебе дилетантскими и тривиальными. Значит, она лишь попусту тратит время?

Краем глаза Сиси увидела, как улыбка моментально сбежала с мерзкого, самодовольного личика Морроу, и испытала чувство радостного удовлетворения. В яблочко. Сиси широко улыбнулась совершенно ошарашенному незнакомцу. Ей было совершенно безразлично, что он о ней подумал.

Когда Клара сошла с эскалатора, все было как в тумане. Казалось, что пол ушел из-под ног, а стены расступились и исчезли где-то вдали. Ей не хватало воздуха. Дыши, приказала она себе, испугавшись, что может просто упасть и умереть. Сраженная наповал. Сраженная словами Сиси. Такими небрежными и такими жестокими. Правда, мужчина рядом с Сиси показался Кларе не очень похожим на Фортана, но ведь до этого она видела его только на фотографиях.

Он назвал ее искусство дилетантским и тривиальным.

А потом пришла настоящая боль. И слезы. Клара стояла посреди универмага «Огилви», места, которое с самого детства было для нее совершенно особенным, и плакала навзрыд. Всхлипывая, она опустила свои чудесные дары на мраморный пол, осторожно поставив стаканчик с кофе рядом с пакетами с бутербродом и печеньем, как ребенок, оставляющий еду для Санта-Клауса. И наконец Клара сама опустилась на колени и замерла — крохотный сгусток боли, приносимый в жертву неведомому божеству.

Дилетантское и тривиальное… Все ее подозрения, все самые худшие опасения оправдались. Значит, вкрадчивый голос, который мучил ее по ночам, когда Питер спал, не лгал.

Ее искусство оказалось никому не нужной банальщиной.

Толпы покупателей обтекали ее со всех сторон, но никто не остановился и не предложил помочь. Точно так же, как она сама не помогла несчастному бомжу у входа в «Огилви». Клара заставила себя подняться, собрала пакеты и шаркающей походкой направилась к вращающимся дверям.

Снаружи было темно и холодно, а усилившийся ветер швырял в лицо пригоршни снега. Клара остановилась и подождала, пока глаза привыкнут к темноте.

Нищенка сидела на прежнем месте, напоминая бесформенную кучу тряпья, брошенную на тротуар у витрины.