Последняя мировая. История одного снайпера

Четыре щелчка по часовой стрелке, ветер тот же — ввёл я поправку в прицел и прицелился. Плафон лёг на острие угольника. Я задержал дыхание и потянул за курок. Прозвучал выстрел, но плафон остался не повреждённым.

Не понимая, что произошло, я растерянно оглянулся, но полковника рядом не было, а значит и спросить, что произошло, уже было не у кого. Я вновь вгляделся в прицел.

Может, расстояние неверно? Поверил — семь с половиной делений, пересчитал. Нет, тут ошибки быть не может. Ветер слабый, такой же самый, как и раньше.

Может, просто промазал? Или разброс пуль у винтовки настолько велик на близких расстояниях? Нет, целился и стрелял я точно так же, как и ранее. Ну, плюс-минус два сантиметра, думаю, но не более!

И тут же вспомнил про деривацию. Ну конечно! Как я мог забыть?! Возможно, потому, что раньше я не вносил такие поправки. Хорошо хоть сейчас забыл, а не потом, в реальных боевых!

Я вздохнул с облегчением и, прицелившись, слегка подал прицел левее от плафона. Но всё-таки я ощущал, что и этого мало. При такой деривации я должен был хотя бы зацепить плафон, а он остался невредим. Возможно, прохладный ветер внёс свои коррективы, отчего воздух стал более плотным, а пуля начала лететь ниже. Я слегка приподнял дуло, целясь в верхнюю часть плафона. Ну, теперь должен попасть, решил я и выстрелил.

Плафон вдребезги разлетелся через мгновение после того, как прозвучал выстрел. Как раз так, как я и предполагал. Я улыбнулся, наблюдая в прицел, как разлетаются осколки, и плавно отстранился он окуляра. Звук разлетевшегося стекла был еле слышен здесь. Значит, изменение температуры влияет и на расстоянии в 400 метров, хоть и незначительно, понял я.

После этого я произвёл ещё ряд выстрелов, пока не опустела обойма, по самым различным предметам на разных расстояниях, ещё более уверовав в свои силы и не совершив при этом ни единого промаха. Из СВД стрелять было легко, а пули ложились так, как нужно. Правда, глаза и руки немного напряглись, а от продолжительного лежания на холодной земле, начало кидать в дрожь. Пора было заканчивать тренировки. Пожалуй, на сегодня хватит.

Я поднялся на ноги и, перезарядив винтовку, повесил её на плечо. Мои товарищи уже выходили со склада, навьюченные припасами, как верблюды в пустыне.

— Ну как, понравилось стрелять из этой игрушки? — спросил меня Валера, улыбнувшись.

— Ещё как, незабываемые впечатления! Особенно, когда попадаешь, да ещё и на дальних дистанциях, — ответил я.

Следом вышел полковник:

— Давай, запасайся патронами, мы скоро уходим, — он посмотрел вверх и по сторонам. — Скоро будет темнеть, а нам ещё следует соорудить схрон боеприпасов где-нибудь недалеко, прозапас, — объяснил Сбруев, видя наши удивлённые взгляды. — На случай, если мы вернёмся пополнить запасы, а склад окажется разрушенным или разграбленным. Такое время — теперь всё может быть. Не одни мы знаем, об этой базе, значит, не одни мы здесь будем вооружаться. Скорее, нужно уходить!

Я прошёл на склад, разложил по свободным карманам патроны к винтовке, прихватил сумку с комплектом принадлежностей для СВД, которая на стеллаже лежала ниже ниши для винтовки, и быстро вернулся к остальным на улицу. Там мои боевые товарищи навешивали на себя специальные ремни с отделениями для магазинов, гирлянды «лимонок» и пояса с гранатами для гранатомётов. Пистолеты для удобства разместили на бедре. Бронежилетов, к сожалению, не нашли, но зато нашли ящик с новенькими армейскими противогазами со сдвинутыми влево фильтрами, что удобно для стрельбы, и широкими панорамными стёклами.

— Это хорошие противогазы. Они нам понадобятся. В городе, где произошёл ядерный взрыв, многие предметы заражены радиацией, особенно опасна для нас будет радиоактивная пыль, попадание которой в организм человека может привести к серьёзному отравлению, вплоть до смерти. Поэтому, не стесняйтесь его надевать, даже если он вам неудобен — он спасёт вам жизни. Давайте потренируемся: снимите шапки и наденьте противогазы, — показывал он на своём примере. — Сначала идёт подбородок, и только затем натягивайте его на голову.

Мы надели противогазы и вдохнули через фильтры воздух. Это оказалось легче, чем тогда, ещё в школе, когда нас учили надевать противогазы ещё старого, советского образца. Уши остались открытыми, поэтому мы отчётливо слышали полковника.

— Убедитесь, что противогаз плотно примыкает к лицу, дышите равномерно и спокойно. Попробуйте прицелиться из автомата, не снимая противогаза.

Мы прислонили приклады к лицу, стукнувшись о противогаз. Немного неудобно, но ничего. Жить можно.

— Хорошо, можете снять их, — стянул с себя противогаз полковник, вновь надевая шапку. — Держите их под рукой.

Мы убрали их в специальные матерчатые сумки, прилагавшиеся к ним, перекинув через плечо, за спину. Затем навесили на себя всё остальное.