Последняя Мона Лиза

– Она красивая, – заметил я. – Вы с ней ладите?

– Да, – с придыханием произнесла она. – Она всегда на моей стороне.

– Повезло тебе.

– Да, – повторила она, и медальон у нее в руке едва заметно задрожал. Затем она захлопнула его со щелчком, подозвала официанта и заказала стакан красного вина.

Когда я заказал себе «пеллегрино», она удивилась.

– Не пью, – объяснил я.

– И никогда не пробовал?

– Было дело, но бросил.

– Давно?

– Скоро буду отмечать десятилетний юбилей трезвенничества. Та-да! – Я покрутил пальцем в воздухе и изобразил улыбку. Я искал следы осуждения или неодобрения на лице Александры, но оно оставалось невозмутимым и непроницаемым.

– Молодец, – похвалила меня она. – А что заставило тебя отказаться от спиртного?

– Дай бог памяти… – Я театральным жестом постучал пальцем по подбородку. – Скорее всего, последней каплей стало пробуждение в мусорном баке.

– Серьезно?

– Да. Не советую повторять без подготовки. Тем более что я и сам не помню, как у меня это получилось.

– Провалы в памяти?

– Ага. Но все это в прошлом, и я не стыжусь этого. Хотя, если честно, немножко стыдно.

– Ты не должен стыдиться. Это болезнь, как корь или ветряная оспа. У меня двое друзей состоят в «анонимных алкоголиках».

– Понимаю, это из серии «у меня есть друзья-алкаши», да?

– Я не это имела в виду.

Извинившись, я пообещал выложить ей всю подноготную, когда мы познакомимся поближе – а потом вдруг решил рассказать все прямо сейчас, чтобы покончить с этим и посмотреть, не обратится ли она в бегство. В подробности я не входил, а осветил, так сказать, основные моменты: пьянство родителей, свой собственный дебют в двенадцать лет, протокол за «вождение в нетрезвом виде» в шестнадцать…

– Я уже присмотрел местное отделение «анонимных алкоголиков» во Флоренции, они тут собираются в церкви. Они всегда собираются в церкви, в школе или в подвале какого-нибудь общественного учреждения, очень гламурно.

– Ты уже ходил к ним здесь?

– Нет, – я объяснил, что узнал это чисто на всякий случай, если вдруг возникнет желание напиться, а такого желания у меня не возникало уже несколько лет. Теперь, когда я выговорился, мне стало легче, а на Александру мое признание, казалось, не произвело никакого впечатления, и она сразу же принялась рассказывать о своей съемной квартире во Флоренции и о том, как она обожает этот город. Либо она была хорошей актрисой, либо ей действительно было все равно. Я надкусил оливку и стал смотреть, как она говорит, на природный изгиб ее губ, на то, как она заправляет волосы за уши – казалось бы, такие обычные вещи, но в ней ничто не было обыденным. Я пытался понять, что же в ней такого особенного: красота, самообладание, умение непринужденно общаться или то, что она, по-видимому, не осуждала меня. Было в ней и что-то еще, некое неуловимое свойство, как у бабочки, которая садится лишь на минутку, а потом улетает прочь. Я не перебивал и с удовольствием слушал ее, чувствуя, как эта едва знакомая женщина все больше очаровывает меня. Может быть, это потому, что она ощущала себя недосягаемой, неприступной крепостью, каким я сам раньше частенько чувствовал себя в отношениях с женщинами, полагая их завоевательницами? А может, она меня уже завоевала?

На своем лучшем итальянском я заказал для нас ужин, и, кажется, смог произвести на Александру впечатление. Но когда принесли заказ, она едва притронулась к своей порции, а я набросился на еду, потому что успел проголодаться. Александра еще раз спросила, как продвигаются мои исследования, и я снова ответил, что пока трудно сказать.

– В смысле, не хочешь говорить?

– Да я бы рассказал, просто у меня самого еще не все в голове уложилось.

Так оно и было. У меня не было никакой уверенности в том, какие тайны откроет мне загадочный дневник и имеют ли они какое-то значение.

Наш разговор прервался из-за шума за столиком в дальнем конце комнаты. Полумрак скрывал посетителя, отчетливо виднелось только лицо официанта, освещенное снизу свечой – зрелище было жутковатое. Говорил официант, и громко.

– Он говорит, что здесь не курят, – перевел я. – И еще что-то про сигару. Странно.

– Что странно?

– Что тот тип сидит в шляпе. В помещении. Ага, он ее потушил.

– Шляпу?

– Нет, сигару.

Красный огонек сигары исчез, а официант принялся убирать со стола. Кто-то тенью прошмыгнул мимо нашего столика, затем входная дверь открылась и захлопнулась, впустив с улицы порцию холодного воздуха.

Александра преувеличенно поежилась и склонилась над столом, словно греясь у пламени свечи. До меня донесся аромат ее духов, он был мне знаком.

– «Джой», да?

– Ого, – удивилась она. – Так вот что ты исследуешь – женские духи?