Последняя Мона Лиза

– И то, и другое, – ответил я; в этот момент официантка принесла нам кофе, и мы оба молчали, пока она не ушла. – Я хотел сообщить тебе это, чтобы ты не думала, что что-то не так, если я какое-то время не смогу выходить на связь.

– А в чем дело? Ты собираешься скрываться? Ты что, шпион какой-нибудь?

– Нет, конечно, и по-моему, это очевидно.

– Погоди… – Александра отстранилась, и ее рука выскользнула из моей. – Ты хочешь со мной расстаться? То есть это у нас совсем не…

«Как ты не понимаешь, я хочу тебя спасти!» – думал я, но вслух говорил совсем другое.

– Нет, ты все не так поняла… Просто я должен уехать в Париж на время… встретиться с другом… у нас с ним совместный проект…

Тогда она спросила, что это за проект, и когда я ответил, что еще рано об этом рассказывать, Александра ледяным тоном заявила, что я опять напускаю тумана. Пришлось наплести, что мы с другом планируем вместе открыть галерею, и я практически ощутил на языке вкус лжи, кислый с горечью. Мне отчаянно не хотелось расставаться с ней, единственным желанием было – прижать ее к себе.

– Когда и где это будет? – спросила она.

Я нагромоздил новую ложь, сказав, что у друга есть помещение на юге, так что там, вероятно, получится дешевле.

– Какое-то время я буду в разъездах. Поэтому…

– Ясно, – подытожила она. – Я все поняла.

Не поверила она мне. Да и кто бы поверил? Я сам слышал, как фальшиво звучит моя история.

– Я вернусь, когда-нибудь.

– Когда-нибудь?

Мне очень хотелось немедленно рассказать ей все, но знание могло обернуться для нее опасностью. Я видел, что она уходит в себя, отступает, отстраняется. Мне хотелось крикнуть: «Пойми, я люблю тебя!» Вместо этого я тихо сказал: «Я не хочу тебя потерять» – хотя имел в виду то же самое.

На ее лице отразилась целая гамма эмоций – негодование, печаль и еще что-то, чего я не смог истолковать.

– Чудесно, – произнесла она. – Мы с тобой едва знакомы. А то, что между нами случилось, всего лишь… случай.

– Я не жалею о случившемся.

– Нет, конечно, не жалеешь… особенно теперь, когда ты уезжаешь.

Аликс явно разозлилась, потом опять как-то странно посмотрела – какие-то непонятные мне чувства боролись в ее душе под маской безмятежности – потом она вздохнула, и в этом вздохе слышалось практически облегчение.

Облегчение? Оттого, что я исчезаю, бросаю ее?

– Очевидно, происходит что-то такое, о чем ты не хочешь говорить, – сказала она, поднимаясь и застегивая пальто. – Ну и ладно. Когда будешь готов – если будешь готов – позвони… или не звони.

Взяв ее за руку, я судорожно искал правильные слова.

– Я позвоню тебе… когда вернусь.

– В смысле, «когда-нибудь»?

Она выдернула руку, и я вновь увидел, как ее гнев быстро сменился принятием ситуации. Но почему? Какая из этих эмоций настоящая?

Еще мгновение она смотрела на меня, словно решая, сказать что-нибудь или нет, потом повернулась и, не проронив больше ни слова, направилась к выходу.

67

Александра снова наполнила бокал вином и сделала глоток. Вино горчило или вся та ложь, которую она произнесла, оставила неприятный привкус во рту? Она с ненавистью окинула взглядом свою «очаровательную» квартиру: ей опостылело все, связанное с пребыванием здесь. Но больше всего она возненавидела себя; ей было отвратительно все, что она наделала. Александра вылила вино в раковину.

Ей вспомнились слова Люка: «буду занят… в разъездах… открываю картинную галерею вдвоем с другом…» Она была почти уверена, что он лжет. Она всегда понимала, что ее бросают. И ведь она это заслужила, правда?

«Я не хочу тебя потерять».

Это тоже была ложь?

Выражение его лица, когда он это произносил, было искренним, в нем было чувство, боль и еще что-то непонятное. Но разве она могла ждать от него честности, если сама лгала ему во всем?

Нет, не во всем. Не в постели, когда слились их губы. То была не ложь. И это был не расчет – она такого не планировала. Александра представила Люка обнаженным: рядом с собой, на себе, под собой, вспомнила его руки на своем теле – и зажмурилась, пытаясь прогнать эти воспоминания. Может быть, секс – это все, что ему было нужно, и, получив его, он двинулся дальше.

Александра вышла на балкон, посмотрела на город, на дома цвета роз и охры, терракотовые крыши и верхушку Кафедрального собора. Все как в книжке, подумала она, все какое-то выдуманное – и этот город, и то, что между ними произошло, бульварный роман, да и только.

Ухватившись за перила балкона, она посмотрела вниз, на маленький внутренний дворик, и наклонилась так сильно, что у нее закружилась голова. Александра выпрямилась и перевела дыхание. Она представила себе, как бросается вниз, как ее тело падает на землю… но нет, она никогда не сможет оставить мать, это просто немыслимо.

Голова все еще кружилась, и Александра прилегла на диван, закрыла глаза и вспомнила, как Люк обнимал ее, когда она рассказывала ему о своей матери.

Это была правда, ведь правда же? Один из немногих эпизодов, когда она была честна.

Она вздрогнула, когда раздался звонок сотового, и на экране высветился номер.

– Да, – резко произнесла она в трубку.

– Это что за приветствие такое?

– Уж какое есть.