Последняя Мона Лиза

– Ты знаешь, что курение тебя убьет?

– Знаю, когда-нибудь – непременно. – Он затянулся и стал ходить туда-сюда по комнате. – Но не сегодня.

Я попросил его хотя бы сесть и не действовать мне на нервы.

– Так что там написано? Переводи по ходу чтения.

Полистав страницы, я придумал другой вариант.

– Слушай, это получится долго, и у нас обоих ум за разум зайдет, – и я предложил Смиту отдохнуть, прогуляться и дать мне время самостоятельно прочитать эти страницы, чтобы потом я мог спокойно и внятно пересказать ему содержание. Дело было не только в этом: честно говоря, мне хотелось отдохнуть от него и его непрерывного курения.

– Ты перескажешь подробно, ничего не пропуская, – произнес Смит с утвердительной интонацией. Когда я заверил его в этом, он кивнул и ушел.

Чтение заняло у меня примерно два часа. Я сделал несколько пометок, хотя не особо в них нуждался – содержание этих страниц врезалось мне в память. Закончив, я позвонил Смиту на сотовый.

Он вернулся в номер, настолько пропахший табачным дымом, как будто за ним тянулось ядовитое облако, но на сей раз я ничего не стал говорить.

– Приготовься слушать долго и терпеливо, если хочешь узнать все в подробностях, – предупредил я. – Рассказ займет немало времени.

Смит развалился на диване и закрыл глаза.

– Надеешься услышать сказку на сон грядущий?

– Так мне проще представить, что там случилось.

– Хорошо, поведаю в красках и в деталях, постараюсь нарисовать хорошую картину, – сказал я и начал подробно пересказывать все, что написал Перуджа.

70

Винченцо вспомнил ночи, которые проводил, наблюдая за домом Шодрона вскоре после того, как тот закончил изготовление подделок. Он видел, как приходили и уходили курьеры, всегда торопливо, всякий раз среди ночи.

Однажды, когда один из них вышел с плоским пакетом под мышкой, Винченцо последовал за ним. Человек шел долго, не останавливаясь и не замедляя шаг, пока не оказался в седьмом округе, где живут самые богатые парижане. Богато украшенные здания, иностранные посольства и гигантский богомол Эйфелевой башни. Здесь мужчина замедлил шаг, вглядываясь в каждый встречный дом, и наконец, вошел в угловое здание с видом на Марсово поле, роскошный частный особняк с белыми колоннами и балконными окнами, увенчанный большим серебряным куполом.

Вскоре посыльный вышел, уже без ноши, и Винченцо вновь последовал за ним. Тот завернул в небольшой бар, Винченцо сел рядом. Тот заказал себе выпивки, потом еще, беря банкноты из большой пачки и весело отмечая хороший куш. Выждав момент, Винченцо придвинулся вплотную, сунул под пальто курьера руку с ножом, приставив острие к сердцу, и приказал встать. Второй рукой он обнял курьера за плечи, как лучшего друга, который немного перепил, и повел его в туалет. Там Винченцо приставил ему нож к горлу и спросил, кому он только что отнес картину Шодрона.

– Не понимаю, о чем вы говорите!

– Я тебя убью, – вполне серьезно пообещал Винченцо и уколол курьера ножом.

Этого оказалось достаточно, чтобы мужчина заговорил. Он признал, что относил картину Шодрона, хотя нанимал и заплатил ему Вальфьерно. Он поклялся, что никогда раньше не встречал Шодрона, его наняли как курьера и больше он ничего не знает.

– Ты останешься целым и невредимым, если не скажешь ни слова о нашей встрече Шодрону и Вальфьерно, – сказал Винченцо. – Но если расскажешь, клянусь, я найду и убью тебя!

Затем он проводил этого человека до дома, чтобы узнать его адрес, и на прощанье еще раз пригрозил лишить его жизни, если тот не сохранит их встречу в секрете.

Теперь, когда Винченцо вышел из тюрьмы, ночи, которые он провел, наблюдая за домом Шодрона и курьерами, должны были окупиться.

Ранним утром он пришел в седьмой округ, нашел тот дом с серебряным куполом, сел на скамейку в скверике напротив и стал ждать. В восемь утра оттуда вышел высокий и представительный мужчина в очень хорошем костюме, с дорогим кожаным портфелем в руке. Винченцо прошел за ним несколько кварталов и вошел в банк, подождал, пока мужчина зайдет в кабинет, и прочитал медную табличку на двери: Жорж Фурнье, президент.

Сзади к нему подошла женщина, сказала, что она секретарша господина Фурнье, и спросила, что ему нужно. Винченцо ничего не ответил. Ему не нужен был скандал. Что бы ни сказал бедняк в споре с богачом, он окажется неправ.

Он вернулся на ту же скамейку и прождал до конца дня. Во рту у него пересохло и в животе урчало, но он не решился покинуть свой пост. Наконец, он увидел, как банкир показался из-за угла. Винченцо встал и быстро подошел к лестнице у входа в дом Фурнье.

Он не отошел в сторону, когда банкир приблизился.

Фурнье посмотрел на него, как на обычного нищего. Он пригрозил, что позовет жандарма; на лице его были написаны раздражение и отвращение. В ответ Винченцо произнес лишь «Ив Шодрон», и хотя глаза Фурнье чуть расширились, он заявил, что не знает такого. Винченцо не двигался.

Банкир еще раз пригрозил позвать полицию, на что Винченцо ответил: «Отлично. Мне представится возможность рассказать им о картине, которую вы не так давно купили у Шодрона и Вальфьерно».