Последняя надежда (ЛП)

Я чешу руку, потому что она вся в укусах насекомых. Стараюсь не обращать на них внимания, но ощущаю, как меня кусают, и чешется все тело.

Кажется, им нравится моя бледная мягкая кожа и бронзовый загар Мендозы. Ублюдки. Я шлепаю другого.

Пока я шлепаю жуков, мужчина подходит ко мне и протягивает руку.

– Дай мне руку.

Мне любопытно, а он осматривает мое запястье и припухшие рубцы. Я всю ночь чесала укусы, и некоторые из них выглядят довольно плохо.

– Ты ничего не сломала. Мы могли бы завернуть руку, просто чтобы ты не ударилась, но опухоль должна спасть. Что касается укусов... ты поранишь себя, Ава, – говорит он. – Мы должны испачкаться грязью.

– Грязью... еще больше? – смеюсь я. – Мы недостаточно грязные?

– Для нашей кожи. Чтобы нас не искусали еще больше.

Мне не нравится мысль о том, чтобы добровольно стать еще грязнее, но как раз в этот момент на меня садится еще один жук. Я отмахиваюсь.

– Давай сделаем это.

– Пойдем, – говорит он мне. – Пойдем к реке.

Мы упаковываем наши вещи. Мендоза заворачивает маленькую вязанку дров в старую куртку пилота, используя один рукав с узлом на конце, чтобы держать наши припасы. В нем запасная одежда, бутылка с водой и полусырое дерево. Надеюсь, к вечеру оно достаточно высохнет для костра. Не думаю, что выдержу еще одну ночь в холодном влажном тропическом лесу.

Разрезав другой рукав, Раф разрывает его на полоски, чтобы сделать перевязку для моей руки, и позволяет мне решать, когда его использовать. Пока мы идем, замечаю, что это помогает сократить резкость.

Я позволяю Мендозе идти впереди, а сама иду за ним. Этим утром он бодр и полон энергии, а я определенно нет. Это был худший ночной сон. Сначала мне было холодно и больно. Затем Мендоза притянул меня к себе, и стало теплее. Но каждый раз, когда я шевелилась, он огрызался на меня. Я провела большую часть ночи, боясь пошевелиться, а его огромный член прижимался к моему боку. Прижиматься друг к другу, чтобы согреться, должно быть приятнее, чем было на самом деле.

А потом снова пошел дождь, появились жуки, и к рассвету мне захотелось плакать от изнеможения.

Конечно же, нет. Я застряла здесь и должна спасти Розу. Слезы не вытащат меня из джунглей и не остановят клопов. Так что мне придется смириться и продолжать.

Раф пробирается сквозь кусты, используя длинный шест, чтобы прихлопывать и скользить по земле, пытаясь спугнуть все, что кусается. Это делает движение медленным, но безопасным. Также дает мне много времени на изучение его спины. И его зада. Когда он передвигает ногами, вижу тяжелую выпуклость, лежащую на одной стороне его штанины, и понимаю, что должна изменить первоначальное предположение с «дубинки» на «бейсбольную биту».

Боже, я такая извращенка, что подкрадываюсь к чуваку, который пытается спасти мою задницу. Я не королева размера, но болезненно очарована парнем с таким огромным оборудованием. В смысле, если бы у меня были самые большие сиськи в мире, я бы ожидала, что он будет пялиться на них, верно? Или задавать вопросы? Думаю, это разумно.

Все еще чувствую себя придурочной, думая об этом, поэтому пытаюсь подумать о чем-то другом. Что угодно. И я думаю о Розе. Моя милая доверчивая подруга с таким доверчивым характером и дерьмовым вкусом на мужчин. Представляю ее хорошенькое личико, и то, как она была связана на тех фотографиях в телефоне Дюваля, и мне хочется плакать. Прочистив горло, я смаргиваю слезы.

– Ну что, Раф?

– Что? – говорит он, отодвинув в сторону большой лист, чтобы я могла пройти под ним.

– Думаешь, Роза еще жива?

– Не знаю, – прямо отвечает он. – Они могут убить ее или оставить в живых, если она им понадобится.

Я вздрагиваю.

– Спасибо, что смягчил удар.

Мужчина смотрит на меня и кривится.

– Извини. Правда всегда лучше, даже если больно. Ложные ожидания ведут только к краху.

Ну, тут он прав. Я снова начинаю пялиться на его задницу (потому что она действительно хороша) и почти натыкаюсь на его спину, когда он резко останавливается.

– Кайман, – говорит он мне. – Не двигайся.

«Кайман?»

Я пищу, прячась за мужской спиной, потому что нож у него.

– Как крокодиловый кайман?

– Одно и то же, – говорит он спокойным низким голосом, оглядываясь вокруг. – Просто стой спокойно.

– Хорошо, – говорю я, прижимаясь к его спине, потому что мне страшно.

Вынув руку из перевязки, обнимаю его за талию. У него достаточно широкая спина, и если я пригнусь, может быть, голодные кайманы не заметят меня. Прижавшись щекой к его спине, я закрываю глаза.

Минуты. Долгие долбаные минуты. Я нервничаю, потому что слышу плеск, но мы все еще не двигаемся с места. Под щекой ощущаю, как колотится сердце Рафа, но он не шевелится. Снова открываю глаза, пытаясь заглянуть ему через плечо.

– Они ушли?

– Скоро, – говорит он сдавленным голосом.

– Можно посмотреть? – шепчу я ему на ухо. – Это безопасно?

– Ш-ш-ш, – отвечает он, тихонько убирая мои руки со своей талии и стараясь не прикасаться к моей ушибленной руке и запястью.

Он оттаскивает меня от себя, и я догадываюсь, почему. Руки на талии слишком близко к поясу.