Последняя надежда (ЛП)

Я тяжело дышу, пытаясь вернуть воздух в легкие. Только что я кончила так сильно, что мой мозг чувствует, как он должен вытекать из моих ушей. Между моих скользких бедер Раф скользит пальцами внутрь меня, толкая снова и снова. При каждом движении его пальцев по моему телу пробегают толчки, но я не говорю ему остановиться.

Мне хорошо. Вообще-то чувствую себя потрясающе. Но я все еще ощущаю пустоту глубоко внутри, и это то, что даже его накачивающие толкающие пальцы не могут удовлетворить. В самых грубых выражениях, это пустая боль, которая может быть удовлетворена только хорошим глубоким толчком.

И мы даже близко к этому не подошли.

– Раф, – бормочу я, когда снова могу дышать, и скольжу руками по его плечам. – Как ты?

Я делаю паузу, потому что странно спрашивать. Ты там держишься? Ты что, совсем спятил? Неужели он думает, что я не замечу, как он отшатнулся, чтобы не воткнуть в меня свою бейсбольную биту? Раф – это многое, как и Годзилла. «Игнорируемый» нигде в этом списке.

– Я самый счастливый человек на свете, – его голос хриплый, и он снова толкает пальцы в меня, очарованный скользким движением. – И ты так чертовски красива, что это причиняет боль.

– Это много, черт возьми, – беспечно говорю я, чувствуя себя немного глупо, и действительно хорошо, довольно бескостно, но глупо. – Прибереги немного на потом.

– Потом? – наконец, он поднимает на меня глаза, внимательно изучая свои пальцы, работающие в моей киске. – Тебе нужно кончить еще, детка?

– Мне?

Я сдерживаю смех, который грозит вырваться наружу, и вместо этого сгибаю бедра, покачиваясь на его пальцах так, что они скользят в меня еще сильнее. Они издают влажный звук внутри меня, а его зачарованный взгляд возвращается к моей киске.

– Ты все еще не кончил, Раф.

– О, да, – выдыхает он, толкая эти пальцы в меня снова, когда я качаюсь вниз. – Я кончил на тебя.

– Но не внутри меня, – поддразниваю я, сжимая свои мышцы вокруг его пальцев.

Он шипит, и я знаю, что он чувствует, как я его обрабатываю. Он качает головой.

– Нет. Я в порядке.

– Вовсе нет.

Я продолжаю работать с его пальцами, и он входит в меня еще сильнее, а я кусаю губу, потому что снова возбуждаюсь.

– Ты хочешь сказать, что если я протяну руку и возьму твой член, он станет мягким и безвольным в моих руках?

Раф стонет, прижимаясь лицом к моему бедру.

– Так я и думала, – говорю я мягким дразнящим голосом. – Мы не встанем с кровати, пока ты не войдешь глубоко в меня и не кончишь так сильно, что я почувствую это в горле.

Вместо того чтобы сказать мне, как это возбуждает, когда я так говорю, или что я сексуальна, он качает головой и прижимается поцелуем к моему бедру.

– Не могу. Господи, я так хочу, Ава, но не могу. Я сделаю тебе больно.

– Ты не сделаешь этого! – восклицаю я.

– Ты слишком тугая, – словно в доказательство своих слов, он снова входит в меня пальцами.

– Тогда расслабь меня.

Я раздвигаю ноги шире, сжимая колени, и представляю ему свою открытую плоть.

Он смотрит туда, снова качая головой.

– Мне шлюхи отказывали при виде моего члена, Ава.

Да, но я хочу сказать, что они не были влюблены в тебя. Я сдерживаю слова. Наверное, это просто лихорадка джунглей. Стокгольмский синдром¹⁶, что-то в этом роде. За последнюю неделю я привязалась к Рафу Мендозе, и прямо сейчас я бы сделала все для него. Может быть, я не в своем уме, чтобы признаваться в любви прямо сейчас, поэтому не буду.

Ясно, мой девственник нуждается в облегчении.

– Сколько пальцев у тебя сейчас во мне, детка? – спрашиваю я его.

– Два, – говорит он хриплым голосом. – И ты такая чертовски тугая.

– Вставь в меня третий.

Он не останавливается, и это меня радует. Он хочет этого, даже если говорит, что не хочет. В следующее мгновение он толкается в меня сильнее, и я извиваюсь от ощущения этих трех пальцев. Определенно больше, но не из области того, с чем я не справлюсь. Я настолько скользкая от его оргазма и моих собственных соков, что чувствую, могу справиться с чем угодно прямо сейчас. Он осторожно вставляет их в меня, наблюдая за выражением моего лица.

Пора немного показать маленькую театральную постановку. Это приятно, но чтобы победить сомнения Рафа, мне нужно вести себя так, будто это самая большая чертова вещь, которую я когда-либо чувствовала в своей жизни.

– О, да, – стону я, снова сжимая киску вокруг него.

– Тебе нравится, детка?

Он снова входит в меня.

– Боже, да.

Я кусаю губы и стону, прижимая руки к бокам, так что мои сиськи торчат немного выше и заметнее с каждым толчком его руки в мою киску. Дело в том, что у меня когда-то был парень, который был самым хорошим парнем и паршивым любовником в постели. Я чемпион по притворству, как хорошо что-то чувствовать. И бьюсь об заклад, я смогу заставить Рафа преодолеть его колебания.

– Раф, раздвинь пальцы внутри меня. Доведи меня до предела.

Он делает это, и я наваливаюсь на них, когда он снова толкает в меня. Моя киска издает влажные неряшливые звуки под его пальцами, и этот звук очаровывает его так же, как и смущает меня. Но влажность – это хорошо, потому что мы не остановимся на пальцах.