Последняя ночь Александра Македонского

Едва она в падении опустилась к ногам царя, тяжёлые, высокие створки дверей в третий смежный зал медленно широко раскрылись, и из непроглядного мрака донеслось раскатистое рычание озлобленного тигра. Это рычание застало врасплох всех, кроме Стасикрата и Мазея. Педрикка на миг растерялся, схватился за рукоять меча, так как неистовый рык приближался; от этого его движения двое пажей телохранителей быстро встали перед Александром. Музыка взвизгнула и сорвалась, хоровод распался, девушки танцовщицы с криками и визгом бросились к противоположным дверям, за которыми был греческий зал, но у двери путь им перегородили трое воинов-македонян внутренней охраны дворца. Танцовщицы рассыпались по залу, попрятались за спины трезвеющих мужчин, и лишь немногие догадались о нарочитости их испуга.

Предвестниками сиюминутного появления зверя вбежали десяток воинов внутренней охраны, они обратили острия мечей к мраку, из которого следом за ними восемь чёрных полуобнажённых рабов вносили на плечах железную клетку, в которой яростно метался крупный африканский тигр. Пронеся клетку к середине зала, они опустили её на деревянные ножки и отступили.

Аристон, мстя за мгновение своего испуга, швырнул в клетку обглоданную кость, откинулся на подушки и загоготал. Его смех успокоил женщин, и общее настроение маятником качнулось в противоположную сторону, – ожидалось зрелище, призванное развлекать! В тигра полетели фрукты, объедки и даже посуда. Зверь в клетке осатанел. Лапами бил по прутьям, в яростном неистовстве схватил один из них клыками. Остервенелое рычание его наполнило зал, мешалось с гвалтом мужчин, восторженными воплями женщин, среди которых гетеры вели себя свободнее персидских соперниц, отворачивались и смеялись шуткам друзей, шутили сами.

Шум этот разносился по дворцу, проникал до самых удалённых помещений.

В детской спальне мальчик с тёмными кудрями прислушался к буйству, приглушённые отзвуки которого невнятным эхом перекликались в проходе за дверью. Шум был необъяснимым, спросонья пугал. Он приоткрыл глаза и, не смея пошевелиться в своей кровати под полупрозрачным балдахином, всмотрелся в неясные очертания большого покоя. Он догадался, что его сонного привезли, уложили и оставили без присмотра. Высокий потолок и стены различались смутно, хотя справа, из узкого оконца, в которое не смог бы пролезть и он, ребёнок, струились бледные лучи синеватого лунного света. Они косо падали на ножку жертвенника Зевсу, иногда пропадали, когда снаружи, по верху противоположной стены проходил часовой, отбрасывал на оконце свою тень. Порыв сквозняка позволил мальчику расслышать злобный тигриный рык, смех и дикие крики людей, визг женщин. Вдруг в голосах послышалась тревога, они смолкали, и само рычание тигра изменилось, стало глухим, ровным и опасным. Мальчик пошевельнулся и тихонько, едва слышно заплакал. Наследник царя, он был совсем один в своей спальне и никому не нужен.

А в персидском зале тигр с налитыми кровью глазами замер на полусогнутых лапах, не спускал взгляда с человека, который осмелился медленно, но спокойно подходить от трона к дверце клетки. Рычание его стало настороженным, не пастью, а утробой, – он приготовился наброситься на человека, едва появится возможность дотянуться до него когтями.

Александр с холодной властностью смотрел зверю прямо в глаза, словно кроме них двоих никого вокруг не существовало. Неожиданно для зрителей и для тигра он отпер засов, приоткрыл дверцу, тут же распахнул её. Взвизг перепуганных женщин взбудоражил опасного хищника, он дрогнул и захрипел.

Вцепившись за мужчин, женщины прятались за их спины. А безоружные мужчины трезвели, их руки тянулись к средствам защиты, к кубкам, к ножкам столов, а взоры напрасно выискивали мечи, дротики, копья, до которых можно было бы успеть добежать прежде освобождаемого царём зверя.

Дротики были только у телохранителей и у охранников дворца, но они застыли, не смея нарушить жёсткий приказ Александра не вмешиваться в происходящее. Один из пажей не выдержал, вскинул дротик, и тигр издал такой злобный рык, что Пердикка схватил древко рукой, чтобы это движение не подтолкнуло зверя к нападению на царя македонян.

Александр властно смотрел в зелёные глаза огромной кошки, и готовый к прыжку хищник вдруг нехотя отступил. Затем присел в углу клетки, приподнял лапу, слегка ударил по воздуху. Постояв напротив, пока яростное рычание зверя не сменилось злобным ворчанием, Александр медленно повернулся к клетке спиной, сделал шаг, другой и приостановился. Со стороны казалось, что он не замечал никого, смотрел только на маску смеха на стене над пламенем факела, будто впервые увидал её в этом месте дворца.

Пердикка с мечом в руке быстро рванулся к дверце, ударом ноги закрыл её и вмиг запер большим деревянным засовом. Дрожащими пальцами он отёр пот с побледневшего лица и откашлялся, словно ему в рот попал тигриный волос.

– Сыну Зевса, века! – вскочив с места, воскликнул Птолемей.

– Века, сыну Зевса! – оглушительно заревели все разом.