Последняя ночь майора Виноградова

— Костя, у нас все не так, как в системе. Я ставлю задачу — сыщики выполняют. Потом отчитываются, не всегда даже письменно. Только если клиент просит документ на руки… Плюс фото или там записи с техники. Но это обычно обговаривается.

— В этом случае?

— Клиента интересовала только справка.

Виноградов кивнул — ответ был не совсем верен по содержанию, зато безупречен по форме. Снимки, которые делал из машины Егорыч, специально не заказывались — это просто была, так сказать, сверхнормативная премия от фирмы, если партнер мог оказаться перспективным.

— На сколько дней был заказ?

— На пять. Так обычно делается. Потом, если надо, продлеваем. В Главке ведь так же?

— Хм… Сколько осталось?

— Завтра последний. К субботе — отчет.

— Верно, мы сотрудничков твоих как раз в понедельник и засекли. А что же вчера не появились?

— Где?

— У ресторана.

— Зачем? Баба же весь день дома проторчала. И мы с ней.

— Логи-ично. Черновики за эту неделю где?

Вопрос был не из самых приятных: шеф упаковал бумаги по этому клиенту как нежелательные для показа чужому глазу. Упаковал в пакетик. А пакетик известно где — то есть мало кому известно.

Предъявить? Тогда и другого лишнего много засветится. Отказаться? Тогда у полковника есть все основания не поверить в искренность бывшего коллеги.

— Что задумался, Костя? Может, Виноградов подскажет?

— А я чего? — Владимир Александрович пребывал в явном затруднении, поэтому счел за лучшее дождаться реакции шефа.

— Брось, Костя! Где сейчас листочки за отработанные дни, знаю только я.

— Давай!

— Тебе придется допустить, что они существуют. Если общий язык найдем — получишь. И еще кое-что в придачу.

— Ох, тезка, тезка… Пока верю. Дальше?

— Тебя, как я понимаю, кабак интересует? Очень все просто. У блудницы нашей, поднадзорной, хахаль в ресторане работает, администратором. Так, Виноградов?

— Абсолютно.

— В среду — выходной и в воскресенье, кажется.

— Можно по графику свериться, прямо направо от входа висит. Там все — фамилия, инициалы…

— Установили его, значит? Толковый у тебя персонал, Костя. Вашу бы энергию да в мирных целях… А что же не застукали в момент интима?

— Заказа не было.

— А могли бы?

— Запросто. В пределах оговоренной суммы. Даже с видеозаписью. Жаль, что ты холостой — мы бы тебе по льготному тарифу сделали, в лучшем виде.

— Пошел бы ты… За своей следи.

— Забыл? Я же еще при тебе развелся, после Олимпиады.

— Точно, но, судя по тому, что я видел до того, как твой шустрый Виноградов моего майора обштопал… Судя по этим записям, вы за дамочкой не круглые сутки катались?

— Само собой. Телефон на что? Если, к примеру, она с мужем в гости пошла — зачем его деньги тратить, наше время?

— Разумно. — Полковник выдержал подобающую паузу. — Считайте, что я поверил.

— Премного благодарны.

— Теперь давайте побеседуем с вами, Владимир Александрович. Что вы скажете насчет «девятки»? Такой, знаете ли, цвета мокрого асфальта…

— Стоп, Костя, стоп! Сейчас твоя очередь, нет?

— Экий ты, право!

Между людьми серьезными обманывать друг друга в мелочах было не принято. И даже не в принципах дело — просто в конечном итоге это оборачивалось потерями. Не только экономическими…

— Значит, так, что такое «общак» представляете? — спросил полковник.

— Какой? Воровской, бандитский?

— Пока не важно. Главное, что вы понимаете, что я имею в виду.

— Допустим.

Никто и не рассчитывал на откровенность полковника, на то, что выдаваемая им информация выйдет за границы целесообразности. Задача была сделать эти границы достаточно гибкими. Поэтому Виноградов на всякий случай уточнил:

— Речь идет, как я понял, об общей кассе, так сказать, накопительном фонде преступного мира?

— Во всяком случае, не всей России. Скажем, одного из регионов.

— Серьезное дело!

— И опасное.

Непосредственно про «общак» достоверно было известно только то, что он существует. Что испокон веков каждая воровская группировка, каждое бандитское сообщество, тысячи индивидуально практикующих профессионалов вносят в него посильную лепту — процент от доходов. Хранили «общак», как правило, воры в законе, но там, где организованная преступность новой формации потеснила традиционные структуры, этот вопрос находился в ведении «авторитетов» бандитских. Деление, впрочем, носило условный характер — значительная часть средств уходила в зону, где вперемешку тянули сроки ребята в наколках и «братва» с набитыми кулаками.

Истинные размеры «общака» отчаялись выяснить даже теоретики из многочисленных институтов МВД. В прессе проскакивали иногда рассуждения о том, что из общего объема теневой экономики некий процент перепадает в виде оброка в карманы организованных криминальных структур, а уже из этих сумм что-то сдается в «кассу». В общем, при подсчетах получалась такая впечатляющая цифра, что ее просто не решались опубликовать.

— «Общак», Костя, это деньги. Они должны работать, как всякий капитал. Без работы деньги умирают.

— Инфляция! — понимающе кивнул Виноградов.

— Не только.

— Костя, в свое время политэкономию капитализма я сдал, кажется, на четверку. Давай к делу.

— Не нервничай! В нашем с тобой возрасте это уже вредно.