Последняя ночь майора Виноградова

— Да! Согласись, для полиции ты фигура несколько…

— Подозрительная?

— Скажем так — странная. Кроме того, мне представлен фактический эксклюзив на этот материал. При успешном расследовании может получиться шумная книжка. При неудачном, впрочем, тоже.

— Очередной бестселлер? — В конце концов, для Олафа это кусок хлеба, нельзя писать на криминальную тематику и ссориться с парнями в погонах. И наши, отечественные журналисты, всегда были у соответствующих служб на коротком поводке. А кто не понимал взаимной пользы — быстренько уходил писать на темы образования или плохой работы городской канализации. Исключения лишь подтверждают правило.

— Никто не просит на тебя стучать, пойми правильно! Иначе бы я не стал, сам понимаешь, так откровенно…

— Олаф, не говори ерунды! Мы партнеры?

— Да.

— Я тоже так считаю. И без доверия ничего не выйдет. Поэтому давай так — каждый и дело свое сделает, и не скурвится…

Даже если Густавсон и не знал точного значения последнего слова, то смысл он уловил верно:

— Заметано.

В полицию они ввалились вместе, готовые к отпору всем внешним враждебным силам:

— Мы не опоздали?

— Пардон.

По пути Олаф предложил зайти перекусить, не обошлось без некоторого количества пива, поэтому настроение у приятелей было боевое.

— Пожалуйста, проходите. Присаживайтесь. Кофе?

— Нет, спасибо.

Действующие лица с позавчерашнего дня не изменились — только Лapc выглядел несколько небритым, а «студент», как окрестил его по старой памяти Виноградов, надел другой галстук.

— Тогда мы не будем терять времени. Кто начнет?

— Может быть, вы?

За подобную наглость дома, в Питере, можно схлопотать «демократизмом» по пузу или просто вылететь из кабинета, но швед лишь вздохнул:

— Хорошо!

Полицейские переглянулись:

— Господин Густавсон дал нам определенные гарантии, поэтому мы не…

— Я проинформирован. В той степени, в которой это меня касается.

— Тем лучше. — «Студент» перевел, и все, кроме Владимира Александровича, сосредоточенно закивали. — Убийца установлен. Это некто Марк Ко-ло-сов-с-кий, — фамилия далась полицейскому с трудом, он даже подсмотрел в разложенные на столе записи, — имеет вид на жительство в Дании, в Копенгагене. Тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения, уроженец Польши.

— Тоже поляк?

— Да. Его довольно легко узнали по картотеке. Имел приводы, датчане даже собирались выслать. Хлопотливый иностранец!

— Хлопотный, — непроизвольно поправил Виноградов. — То есть доставляющий хлопоты. Хулиган? Наркотики?

— Нет. Магазинная кража, подозрения в угонах автомобилей, связи с асоциальными элементами…

— Задержан?

— Пока нет. Ищут.

— Как установили?

— Как выяснилось, видеокамера сняла его при посадке на паром, линия Мальме — Копенгаген.

— Случайно?

— Это дежурная видеокамера. — «Студент» выслушал коллегу и перевел, не обращая внимания на скептическое хмыканье Олафа. — У нас, конечно, единая Европа, а не полицейские государства. Но необходимо контролировать миграцию, ну, вы понимаете — террористы, наркомафия. Открытые границы — это, конечно, хорошо, но…

— Господину Виноградову это можно не объяснять. Он сам бывший сотрудник криминальных служб, — вмешался журналист.

— Пистолет?

— По данным Интерпола — чистый. Была сделана баллистическая экспертиза.

— А если проследить его с завода?

— Это не даст результата. Партия была отправлена в Латинскую Америку два года назад, торговой фирмы уже не существует. Мой коллега Ларе шутит, что там, где растут пальмы, кончается порядок.

Все вежливо заулыбались — что ж, может, так оно и есть.

— Что у вас?

— Вот!

Пачка ксерокопий выглядела внушительно.

— Это получено по факсу. Из России. Потом посмотрите.

— О-ля-ля! У вас остались влиятельные друзья там.

— Не скажу, чтобы это было дешево. Слава Богу, оплачивает господин Геллер. Кое-что из информации носит весьма конфиденциальный характер.

— Мы проанализируем, с вашего разрешения.

— Да, конечно. Для того и принес. Если потребуется, прокомментирую. В пределах разумного.

— Мы вам очень обязаны!

— Знаю. Кстати, как насчет того, о чем я просил?

— Насчет кражи автомашины?

— И насчет поляка, этого Войтовича.

— Видите ли, ничего определенного об убитом сказать нельзя. Прибыл в девяносто втором году, легально. Натурализовался через брак со шведкой, имеет вид на жительство.

— Большая любовь?

— Нет, брак, скорее всего, фиктивный. Во всяком случае, вместе они не живут. И не жили, наверное.

— Это криминал?

— По сути, да. Но очень трудно доказать.

— Друзья? Политические интересы?

Полицейские вновь переглянулись:

— Мы не ведем тотальную слежку за гражданами. Даже за иностранными… без достаточных на то оснований. В отличие от многих своих соотечественников, господин Войтович не имел привычки нарушать закон — в компьютере есть данные только о двух штрафах дорожной полиции: за превышение скорости и за парковку в неположенном месте. Согласитесь, этого недостаточно, чтобы всерьез озадачить специальные службы!

— И все-таки вы не ответили…