Последняя ночь майора Виноградова

Владимир Александрович и Густавсон комфортно — ноги на стол, кофе на расстоянии вытянутой руки — расположились в вертящихся креслах. Собственно, эти вот кресла, если не считать сугубо функционального столика, полки с разноцветными папками-накопителями да компьютеры составляли всю обстановку кабинета Олафа. Это даже и не кабинет был — так, стеклянная выгородка три на два метра в ряду таких же, образующих бесконечный редакционный коридор.

— Занято.

— Может, еще наберешь? — Густавсон, ожидавший эмоционального выплеска, с удивлением увидел, что Виноградов почти спокойно положил телефонную трубку.

— Обязательно! Ерунда, к нему и в Питере-то не прорваться, только чудом…

— Профессор?

— Да, прозвище такое. Ходячая энциклопедия!

— А кто он… вообще?

— Какая разница? Служит себе в милиции, майор, кажется, уже.

— Консультирует преступников?

— Упаси Господь! Только легальные структуры — службы безопасности банков, сыскные агентства. Кстати, курс лекций, который сейчас в консульствах иностранным бизнесменам читают, — это он составлял.

— По выживанию? И «теневым» структурам?

— Точно. Подбор надежного партнера, сколько у нас «силовых» органов, куда обращаться, если что…

— Я ссылался на эти материалы в книге! Интересно, там не было автора.

— Думаешь, ему погоны надоели?

— А почему ты нас в России не познакомил?

— Сейчас бы свел непременно. А тогда? Вряд ли. Профессор очень разборчив в связях.

— Ловлю на слове. Дашь потом его координаты.

— Посмотрим… Ну-ка, попробую еще раз, — Виноградов забегал пальцами по телефонным кнопкам.

— А почему ты не стал из геллеровского офиса звонить?

— Есть причины. Ага!

На другом конце линии сняли трубку.

— Алло! Привет. Хорошо, что узнал… Откуда? Пока из Швеции, но, может быть, скоро встретимся. Извини, вся лирика — потом, здесь денежка за каждую секунду щелкает… Спасибо за бумажки, получил! Пригодятся. За мной должок… Зачем эта благотворительность? Расценки я знаю, клиент вполне платежеспособен. Хорошо, приеду — разберемся!

Виноградов бесцеремонно вытянул из-под левого густавсоновского ботинка блокнот, приготовился записывать:

— Что по моим вопросам? Так… Та-ак… Кому? Ага, записал… В каком году? Класс!

Журналист с удивлением наблюдал за реакцией приятеля.

— Еще что?.. Здорово! Даже так?.. Записал. Все?.. Ух, у меня нет слов! Сочтемся… Понял. До связи. Привет всем. Чао!

— Удачно?

— Более чем.

— Поделишься?

— Подожди. Мне надо подумать. Кофе есть?

— Заваривать надо.

— Займись, будь другом.

Олаф хмыкнул, но подчинился:

— Нахал ты! Бескультурный человек… Абсолютно.

Некоторое время тишину не нарушало ничего, кроме монотонного жужжания принтера в соседней клетушке.

Зазвонил телефон.

— Густавсон!

Владимир Александрович оторвался от записей и вслушался в шведскую речь:

— Нас?

— Да. — Олаф положил трубку. — Господин Геллер. Вызывает.

— Надо ехать.

— У меня, между прочим, свои дела имеются. Такси возьми или пускай шофера присылает.

— Эй, прекрати дуться. Ладно, чтоб веселее было баранку крутить, подкину тебе пищу для размышления.

Виноградов потянулся, оставил почти нетронутую чашку:

— Диплом с отличием филологического факультета Ленинградского государственного университета на имя Дианы Павловны Голубевой — чистейшая липа! Бланк с этим номером числится испорченным и уничтожен по акту. Среди выпускников за последние десять лет никакая Голубева не значится.

— Ого! Это пикантно, но я не улавливаю…

— По дороге обсудим.

— Поехали?

— Нет, подожди. Набери номер полиции, этого Лэрри-Ларса.

— Зачем?

— Нужно попросить кое-что выяснить.

— Что?

— Звони! Все равно будешь ведь переводить — тогда и узнаешь.

— И на том спасибо…

* * *

Теперь — стараниями самого же Виноградова — попасть на прием к шефу оказалось значительно сложнее, чем раньше.

Сначала Владимир Александрович и Олаф пообщались с охранником в форме — отменная вежливость парня только усугубилась оттягивающей его пояс кобурой со здоровенным револьвером. Шепнув что-то по рации, охранник направился наверх.

В холле под звон металлодетектора приятели уже приготовились выложить на столик содержимое своих карманов, но были избавлены от этой процедуры — в первую очередь благодаря настойчивому вмешательству секретарши. Впрочем, личный телохранитель господина Геллера с Виноградовым уже встречался при вступлении в должность и роль его себе представлял, поэтому на догматическом соблюдении процедуры также не настаивал.

— Нас просят войти.

Это можно было и не переводить, приоткрытая дверь и приглашающий жест выглядели достаточно убедительно.

— Здравствуйте, господин Геллер!

Не вставая из-за стола, хозяин кабинета ответил и указал рукой на места напротив.

— Господин Геллер говорит, что ждал тебя несколько раньше.

— Переведи, что пришлось заехать в полицию. Кое-что уточнить.

— Он спрашивает, тебя опять вызывали?

— Нет, просто возникла необходимость. В интересах дела.

— Господин Геллер еще раз просит отметить, что полагается на твою порядочность. И умение дозировать откровенность в разговорах с представителями властей.

— Я руководствуюсь прежде всего интересами работодателя.

— Это похвально. Есть какие-то сдвиги?

— Да.