Последняя ночь Вампира

После того как его поймали служители Господа, он стал питаться кровью людей – до этого он с переменным успехом боролся с новым инстинктом.

Они с Наставником обычно спали в подполье – в большой яме, дно которой покрывалось соломой, под настилом из деревянных досок. Проснувшись и не обнаружив рядом с собой старшего товарища, он решил, что тот ушел на охоту. Вдруг раздался грохот и крики – толпа людей ломала дверь. Поначалу заметался, но затих – бежать некуда, вампир мог только притвориться, что в хижине никого нет. Он с головой нырнул под солому. Дверь вскоре выломали, и послышались пьяные крики.

Это были всего лишь крестьяне, будь он осведомлен, то просто бы раскидал их и сбежал. Получив точное известие, что он здесь, они подняли доски и всемером навалились на него. К тому моменту он не питался шесть дней и был очень слаб, к тому же нападавшим повезло – им удалось сразу накинуть ему петлю на ноги и крепко их связать. Заломить за спину руки и обмотать их веревкой оказалось просто.

Солнце только что село, и это его спасло. Балагуря и подбадривая друг друга сальными шутками, крестьяне надели ему на голову мешок и погрузили в телегу. Конь беспрестанно фыркал и норовил понести, желая избавиться от страшного груза, но возница стегал его кнутом и заставлял вести себя смирно. Остальные шли рядом, время от времени осеняли себя крестом и вспоминали святых угодников. Приблизительно через час его привезли в деревушку Бисенжу. Как потом оказалось, туда наведался знаменитый судья Робер Жекле, постигавший нелегкую науку борьбы с нечистой силой у великого демонолога Николя Реми, сжегшего за пятнадцать лет девятьсот ведьм и колдунов, знакомого с трудами Жана Бодена, бывшего не только теоретиком борьбы с потусторонним злом, но и лично участвовавшим в пытках над девушками и детьми.

Плененный с момента своего превращения боялся не смерти, а голода. Поэтому он предпочел бы умереть, чем угасать рядом с живыми людьми, до которых руку протяни, и будет тебе пища. Тем более что по сравнению с иными узниками этих мрачных стен, являвшимися лишь жертвами чудовищных суеверий, он действительно хоть и не вступал в прямые сношения с дьяволом, но явно служил его орудием.

Его приковали к стене за ноги и за руки. Длинные цепи позволяли рукам дотянуться до миски с куском хлеба и кружки с водой, которые поставил перед ним стражник. Чтобы не смущать будущих судей, вампир воду вылил на пол, а хлеб раскрошил по гнилой соломе.

Утром, смеясь и, судя по всему, находясь в приятном расположении духа, в пыточную камеру вошел знаменитый судья с местным помощником и палач. Судья оказался пожилым мужчиной с редкими длинными завивающимися волосами, но лихо закрученными кверху усиками и узкой бородкой. Кожа на лице обвисла, под глазами образовались тяжелые мешки. Черная мантия до пят скрывала формы, по всей видимости, грузного тела. Местный помощник был еще достаточно молодым человеком с круглым веселым лицом. А внешность палача сразу выдавала его профессию. В большой комнате имелось много различных устройств, как догадался невольный гость, это были орудия пыток.

Судья с помощником сели за стол, третий визитер остался стоять.

– Возьмите, друг, – обратился Жекле к соседу, – это ладанка с воском, травами и солью, освященной в Вербное воскресенье, наденьте ее, и чары слуги дьявола не смогут вас околдовать.

– Спасибо, преподобный! – с искренней радостью ответил тот.

– Встать! – заорал палач на узника.

Пленник, звеня цепями, поднялся с пола.

Помощник обмакнул в чернильницу гусиное перо и приготовился записывать.

– Имя твое, грешник, происхождение? – спросил судья.

Узник кашлянул и ответил:

– Имени своего я тебе не назову, да и происхождения тоже.

– Ладно, – лишь усмехнулся судья и кивнул палачу.

Тот достал из холщового мешка кожаную флягу, налил в глиняную кружку какой-то жидкости и поднес ее к губам пленника.

– Пей! – скомандовал он.

– Что это? – последовал естественный вопрос.

– Смесь из желчи щуки, пива, соли, особого хлеба и истолченных костей сожженных колдуний, «ведьмина похлебка» – развязывает упорствующим языки.

Громовой хохот явился ему ответом.

– Раз так – надо выпить, – заметил подсудимый и осушил кружку, хоть и было хорошо заметно, что далось это ему с большим трудом.

– Отлично, – кивнул головой Робер Жекле. – Ты обвиняешься в колдовстве и пособничестве Сатане, похищении скота в окрестных деревнях, а также в том, что наслал порчу на их жителей, в вызове бури пятнадцатого мая 1602-го года от Рождества Христова, в результате которой побились градом посевы… М-м, – оторвался он от бумаги и снял с носа очки, которые надевал во время чтения. – А что за необходимость жить в лесу? Был бы ты отшельником-монахом, посвятившим себя Господу – понятно, но ты ведь не монах? У твоей хижины нет креста, да и на тебе нет Святого Распятия… Веришь ли ты в Христа Бога нашего и Святую Церковь его?

– Не знаю, – пожал плечами пленник. Помощник нервно заерзал на скамье. – Наверное, верую. По крайней мере, раз есть дьявол и я – орудие его, в чем у меня нет никакого сомнения, значит, и Бог есть.