Последняя обитель. Крым, 1920—1921 годы

Итак, председателем крымского ревкома стал международный авантюрист Бела Кун (1886—1939, расстрелян)[11], его заместителем — Юрий Петрович Гавен (Ян Эрнестович Дауман; 1884—1937, расстрелян), членами — бывшие члены Временного рабоче-крестьянского правительства Крыма 1919 года — бывший нарком продовольствия С. Давыдов (Вульфсон), земледелия — С. Идрисов, иностранных дел — С. Меметов, а также член армейского «реввоенсовета» Адольф Михайлович Лиде (1895—1941). По позднейшему признанию тогдашнего ректора Таврического университета В.И. Вернадского, «структура власти была странная и для меня неясная тогда и теперь»[12].

Тогда же (как подчеркнули С.Н. Киржаев и его соавторы, «еще в Мелитополе») председатель этого ревкома Бела Кун подписал приказ № 1, состоявший всего из двух пунктов: первый — о переходе «всей» власти на территории Крыма «впредь до избрания рабочими и крестьянами Крыма Советов» в руки Крымского революционного комитета. Пункт второй предупреждал жителей, что уклонение от подчинения новой власти будет рассматриваться как саботаж и преследоваться со всей строгостью[13], в чем никто, впрочем, не сомневался.

Сразу после этого на полуострове начались погромы. Известно, что в Феодосии большевики захватили в плен 12 тыс. человек[14]. 16 ноября был сформирован военно-революционный комитет Феодосийского уезда, который расположился в отеле «Астория». По приказу упомянутого Белы Куна председателем его было назначен некий Жеребин. На второй день по городу был расклеен приказ № 4 Крымревкома: «[...] всем офицерам, чиновникам военного времени, солдатам, работникам в учреждениях Добровольческой армии [...] явиться для регистрации в трехдневный срок [...]. Не явившиеся будут рассматриваться как шпионы, подлежащие высшей мере наказания по законам военного времени». Под приказом стояли подписи председателя Крымревкома Белы Куна и управляющего делами Яковлева. Регистрацию проводили в отеле «Астория», в особом отделе 9-й дивизии РККА и в городской комендатуре, расположившейся на даче Месаксуди.

Людей распределяли по двум категориям: бело-красные, т.е. те, кто хоть немного служил в РККА, и «совершенно белые». Партии последних (от 100—150 до 300 человек) каждую ночь выгоняли на мыс Святого Ильи и за городское кладбище, где их расстреливали из пулеметов. Иногда людей связывали колючей или обыкновенной проволокой и топили в Черном море за Чумной горой. На мысе Святого Ильи расстрелянных сваливали в трех параллельных балках[15].

Трудно сказать, были ли все эти убийства документированы. Во всяком случае, сохранились расстрельные дела на 100, 200 и больше офицеров, состоявшие только лишь из анкет и приговора[16]. Причем большевикам приговор был известен наперед. Пример — расстрельное дело на 287 офицеров, судьба которых была решена в Феодосии на заседании чрезвычайной тройки 4 декабря 1920 г.[17] Я выявил его в бывшем партархиве, куда оно поступило из архива киевского КГБ. 34 047 архивно-следственных дел 1919—1953 гг. составили здесь фонд 263 — «Коллекцию внесудебных дел реабилитированных»[18]. Постановление формулировалось так:

«Принимая во внимание доказанность обвинения всех вышепоименованных в количестве двухсот восьмидесяти семи человек как явных врагов трудового народа и контрреволюционеров — расстрелять, имущество их конфисковать» (л. 3).

Это дело, которое, собственно говоря, даже трудно назвать следственным, составилось из заполненных анкет четырех типов:

«Анкета для регистрации бывших офицеров и участников белых армий» (40 вопросов, см. л. 4).

«Опросный лист Особой Фронтовой комиссии» (33 вопроса, см. л. 8).

«Анкета для регистрации бывших участников белых армии» (15 вопросов, см. л. 15).

«Анкета-протокол для бывших офицеров» (20 вопросов, см. л. 55).

Так погибло 287 человек, ликвидированных независимо от их ответов на вопросы четырех анкет.