ПОСЛЕДНЯЯ ОБОЙМА

   для того, чтобы отыскать врага и уничтожить его. Так мое руководство понимает настоящую безопасность.

    Анна говорила размеренно и четко, словно заранее выучила свою речь наизусть. Так говорят люди, очень уверенные в

   себе и в том, что они говорят.

    - И давно ты на них работаешь? - спросил я, потому что других вопросов мне в голову не пришло. Наверное, чертов

   портвейн подействовал.

    - Какая разница? - Она пожала плечами. - Работаю. Марк работает, Боб работает.

    - Хорошо платят? - Еще один идиотский вопрос с моей стороны.

    - Достаточно, чтобы не питаться кильками в томате.

    Я уставился в стену за ее спиной. Сконцентрировал взгляд на сердцевине тропического цветка, изображенного на обоях.

   Мне нужно было сконцентрироваться. Мне нужно было понять, что делать дальше. Мне нужно было на кого-то опереться.

   Иначе я просто рехнусь. И меня размажут по асфальту.

    Анна поняла мое молчание по-своему.

    - Не обижайся, - мягко сказала она. - Спасибо, что накормил.

    - Что тебе особенно понравилось? - спросил я, все еще не глядя в ее сторону.

    - Твоя постель. Она мягкая, но в меру. Она похожа на тебя - ты кажешься покладистым добродушным парнем, но когда

   начинаешь давить - чувствуешь жесткую основу. И с ней уже ничего не поделаешь.

    - Мой друг Сидоров лежит без сознания, - сказал я, и на лице Анны не дрогнул ни один мускул. Будто все так и должно

   быть, будто она заранее знала, что наша беседа придет к этому. - В нем три пули. Его ищут те люди, которые втянули

   Сидорова в ограбление, плюс люди Гиви Хромого. Не считая милиции. Которая считает меня соучастником налета. Сейчас

   перед подъездом стоит белый «жигуленок». В нем сидят два лба из Управления внутренних дел. Им поручили пасти меня

   двадцать четыре часа в сутки. А один тип из следственной группы вдобавок поручил им помассировать мне почки и ребра.

   Такие дела. И я не знаю, что мне дальше делать.

    - Ты достаточно сделал, Костя, - сказала Анна. - Ты прикрывал своего друга, пока это было возможно.

    - Слишком много людей его ищет. - Я словно не слышал ее, я смотрел в стену, и передо мной возникала белая дверь

   больничной палаты, где лежал Сидоров. Опутанный проводами медицинских приборов. Одинокий и беспомощный. Когда до

   него доберутся, я не смогу помочь... Разве что достать автомат и запереться в палате, ожидая появления убийц.

    - Это самоубийство, - сказала Анна, и я вздрогнул, уставился в ее темные зрачки, испугавшись проникновения в мои

   мысли. - То, что ты делаешь, - это самоубийство. Нельзя так дальше, нельзя драться против всех в одиночку... Тебе нужно на

   кого-то опереться.

    Я промолчал. Она слишком высоко меня оценивала. Мои действия нельзя было назвать дракой против всех. Так,

   лавирование между жерновами. Но в другом она была права - мне нужна была опора. Осторожный Макс работал ради семьи

   и в гробу видал любые приключения. Гарик мне сочувствовал, но был по рукам и ногам связан своим служебным долгом.

   Так на кого мне оставалось положиться? Не на Гиви же Хромого...

    - Ну и какие гарантии? - спросил я, хотя сам прекрасно знал ответ: в этой ситуации не могло быть никаких гарантий. Но

   мне так хотелось, чтобы меня обнадежили... Мне так хотелось надежды.

    - Не буду врать насчет тридцати двух тысяч, - сказала Анна, - но твоя помощь будет оплачена. Дело против Сидорова

   будет закрыто. Без всяких последствий для него. Ты будешь прикрыт от Гиви Хромого. Я лично об этом позабочусь.

    И я ей почему-то поверил. Потому что очень хотел поверить? Потому что она сказала именно то, что я хотел услышать?

   Она сказала даже больше, чем я хотел.

    - С этого момента ты и я работаем вместе, заодно, - значительно сказала Анна. - А это значит, что доверие между нами

   должно быть абсолютным.

    - Это невозможно, - заявил я и с удивлением увидел, как она снимает с плеча кобуру и кладет ее на стол. - Если ты

   профессионал, ты это должна понимать. - Она встряхнула головой, отчего каштановая челка метнулась в сторону, а затем

   вновь скрыла лоб. - У нас разные интересы. - Ее пальцы вдруг стали расстегивать пуговицы на рубашке - сверху вниз.

    - Продолжай, - совершенно спокойно сказала она, глядя в мое изменившееся лицо. - Мне интересно знать твою точку

   зрения.

    - Разные интересы, - пробормотал я. - И каждый будет пытаться использовать другого. - Черный бюстгальтер, гладкая

   кожа, расходящиеся в стороны полы рубашки. - Поэтому доверие очень относительно. - Ее руки скользнули вниз, и я

   услышал звук расстегиваемой «молнии» джинсов. Это стало в моих ушах грохотом Ниагарского водопада. Больше я уже

   ничего не слышал. Ее обнаженная рука словно змея метнулась через стол, ухватила меня за шею и притянула к влажным

   губам, которые впились в меня...

    Табуреты полетели на пол, но стол чудом устоял. Она прыгнула ко мне на бедра, обвила ногами поясницу. Я вдавил ее

   спиной в стену, стиснул ляжки, пробрался к ягодицам, напрягшимся в мышечном усилии. Ее язык пиратствовал у меня во

   рту, и это было, как будто она вылизывала мне тот центр наслаждений, который, как уверяют, находится у каждого в мозгу.

   В этот день я нашел свой центр наслаждений.

   

   Глава 19