ПОСЛЕДНЯЯ ОБОЙМА

   обнаружил в себе сил для этого. Да и стекла в автобусе были такими грязными, что со стороны никто ничего не заметил бы.

    Меня выдавили на автобусной остановке из дверей, как зубную пасту из тюбика. Я поплелся домой. «Жигуленок» пытался

   выдерживать такую же скорость, но не смог. Машина обогнала меня, остановилась у подъезда, и две пары заботливых глаз

   проследили мой долгий путь домой.

    Вдобавок ко всем несчастьям навстречу мне из подъезда выкатился Ленкин муж с чемоданчиком в руке. Увидев меня, он

   замер, как сеттер в охотничьей стойке. Похоже, он колебался - стоит ли начинать свалку немедленно или сходить домой

   переодеться, а уже потом броситься на обидчика. То есть на меня.

    Я в свою очередь чувствовал себя верблюдом, пересекающим огромную пустыню. Ленкиного мужа я принял за мираж и

   проследовал мимо, не удостоив его взглядом. Тот, еще больше оскорбленный моим равнодушием, пропыхтел что-то злобное

   и матерное, а затем направился по своим делам.

    Я стал раздеваться еще в лифте. Расстегнул пуговицы на плаще и взялся за брючный ремень. Тут дверцы лифта

   раскрылись, и я столкнулся лицом к лицу с пенсионеркой из сороковой квартиры. В былые времена она уважала меня за то,

   что пустые бутылки я оставлял именно у ее двери. Но сегодня я упал в ее глазах. Бабка уставилась на мои пальцы, теребящие

   пряжку ремня, и попятилась назад.

    Не вдаваясь в объяснения, я вышел из лифта и - к своей безмерной радости - наконец-то оказался дома, в своей квартире,

   отгородившись стенами от Гиви Хромого, Козлова, Разговорова, Ленкиного мужа, бабки из сороковой квартиры и всех

   прочих...

    То есть это я так подумал, что отгородился. На самом деле все вышло немного не так. Просто в тот момент, когда я стянул

   с ноги второй ботинок и приготовился рухнуть на кровать, чтобы забыться... Просто в этот момент я обнаружил, что моя

   кровать занята.

    На ней сидела женщина. И все бы ничего. Не в первый раз женщины сидели на моей кровати. Я мог бы попросить

   женщину подвинуться. Но только не эту женщину.

    Потому что тем же легкомысленным движением, каким нормальные дамы вертят между пальцев подаренную мужем

   безделушку, эта, с позволения сказать, дама вертела на пальце «парабеллум», в скобу которого был продет ее указательный

   палец.

    Между прочим, наманикюренный.

   

   Глава 17

   

    - У тебя такое выражение лица, словно ты не рад меня видеть, - сказала Анна и убрала пистолет в наплечную кобуру. -

   Теперь ты чувствуешь себя лучше?

    - Нет, - мрачно ответил я и сел рядом. Появилось большое искушение согнать Анну с постели и завалиться спать. Однако

   я не привык выпроваживать женщину, которая добровольно оказалась на моем ложе. Да и вряд ли Анна дожидалась меня

   для того, чтобы позволить себя выставить за дверь. У нее наверняка ко мне дело.

    - Как вы меня все достали, - с искренней болью пробормотал я и повалился лицом в покрывало, не обращая внимания на

   Анну.

    - Хорошо, что тебя достали мы, а не те, другие, - возразила Анна. - Ты не замечаешь, как тебе везет.

    - Это везение? - возмущенно отозвался я. - А что тогда, по-вашему, невезение?

    - Невезение - это когда в ресторане «Комета» за тобой гонится громила. И некому помочь.

    - Что?! - Я подскочил на кровати как от удара током. - Откуда такие сведения?

    - Мы здесь не на отдыхе, - напомнила Анна. - От ментов ты смог легко оторваться, но у меня опыта чуть побольше...

    - Ты проследила меня до «Кометы»?! Этого не может быть, - сказал я, впрочем, без особой уверенности.

    - Все может быть. - Анна встала с кровати и потянулась. Не время было об этом думать, но фигура у нее оказалась

   впечатляющей. Для фотомодели Анна имела слишком короткие ноги, но это являлось, пожалуй, ее единственным

   недостатком. Пропорциональное сложение, тонкая талия, в меру широкие бедра. Стройные линии тела были особенно

   заметны в ее нынешнем наряде - обтягивающие черные джинсы, синяя мужская рубашка навыпуск и черная шерстяная

   жилетка. Ремни кобуры стягивали ее тело, заключая левую грудь в квадрат из полосок черной кожи. Это выглядело весьма

   сексуально. Я с удивлением ощутил, что мне уже не так хочется спать, как пять минут назад.

    - Я проголодалась, пока тебя ждала, - сообщила Анна, прохаживаясь на носках вдоль книжного шкафа. - Пришлось

   немного порыться у тебя на кухне. Хотя ничего особенно вкусного там не нашлось...

    - Я редко питаюсь дома.

    - Это заметно, - кивнула Анна и похлопала себя по бедрам. - Я тоже сижу на диете.

    Она села на ковер, по-турецки скрестив ноги. Я понял, что спать сейчас не время. Соскочив с кровати, я прошел в ванную

   и умылся холодной водой. Потом полюбовался в зеркало на опухшую физиономию, красные от недосыпания глаза и

   поросшие щетиной щеки. Впору было сниматься в фильме ужасов.

    Я еще некоторое время пялился на собственное отражение, ожидая, пока это малоприятное зрелище приведет меня в

   чувство. Вскоре это случилось. И тут же я понял смысл слов Анны. Настоящий их смысл.

    - Черт побери, - прошептал я и метнулся обратно в комнату. Анна все еще сидела на полу, скрестив ноги и закрыв глаза.

   Нашла время медитировать.