ПОСЛЕДНЯЯ ОБОЙМА

   говорилось, что у него зверская память на лица. Раз увидел - и на всю жизнь. Можешь надеяться, Костик. Надежда, она

   умирает последней.

    - Хочешь испортить мне настроение?

    - Думаешь, мне ты настроение поднял?!

    Мы замолчали, недовольные друг другом.

    - На весь день зарядил, гад, - с ненавистью сказал Макс пять минут спустя. На сердце у меня полегчало - реплика

   адресовалась не мне, а дождю.

    - Я посижу у тебя? - осторожно осведомился я. - Погода хреновая, сам видишь... Домой ехать неохота.

    - Сиди, - разрешил Макс.

    - Клиенты-то есть? - продолжил я свои попытки вывести Макса из мрачных раздумий. - Я теперь свободен, могу чем-

   нибудь заняться.

    - Завтра должен подвалить один тип, - сообщил Макс. - Хочет, чтобы за его женой последили. Подозревает. Думает, что

   любовник есть... Возьмешься?

    - Можно, - с притворным воодушевлением сказал я. На самом деле все эти слежки супругов друг за другом я видел в

   гробу. У мужа, который эту слежку заказал, наверняка имелась не одна любовница. Но он изображал моралиста.

    - У меня карбюратор в «Форде» барахлит, - задумчиво произнес Макс. - Как там твой Сидоров? Еще не спился?

   Посмотрит мою машину?

    - Сидоров? - тут призадумался я. Вчерашний разговор всплыл в моей памяти, как айсберг из-под темной воды. - Сидоров

   не спился. У него другие проблемы.

    - Какие?

    - Да так. - Я махнул рукой. Говорить Максу, что Сидоров вчера подбивал меня совершить ограбление, значило ставить

   под угрозу душевное здоровье Макса. Мне и самому разговор с Сидоровым обошелся в некоторое количество нервных

   клеток, которые, как известно, не восстанавливаются. Словно какая-то лихорадка скрутила Сидорова и заставила дрожать

   при мысли о мешках с деньгами в конторе «Европы-Инвест». До вчерашнего дня я был совершенно уверен, что

   криминальный период в биографии Сидорова закончился. Я знал, насколько не понравилось Сидорову находиться по ту

   сторону колючей проволоки, и я знал, как он не хочет повторять свой лагерный опыт. Пару раз я вовлекал Сидорова в

   небольшие приключения, связанные с моими делами, и каждый раз его приходилось долго и нудно уговаривать. Он был

   очень осторожен в таких вещах. Он боялся играть с законом.

    Куда что делось... Он и вправду был словно в лихорадке. Я пытался разубедить его насчет затеи с «Европой-Инвест», но,

   кажется, не слишком в этом преуспел. Под конец я даже припугнул Сидорова тем, что позвоню в милицию и анонимно

   сообщу о готовящемся преступлении. Сидоров мне не поверил.

    - Не вешай мне лапшу на уши, - сказал он, стоя в дверном проеме и слегка пошатываясь: то ли от выпитого, то ли от

   непреодолимого желания завалиться спать. - Никуда ты не будешь звонить. Ты же мне друг, Костик... И ты не будешь

   стучать.

    Он не стал вызывать лифт, а пошел вниз по лестнице, привалившись к перилам и скользя по ним рукавом вытертой

   спортивной куртки. Я слушал, как постепенно затихают его шаги. Потом хлопнула входная дверь. Сидоров отправился

   домой.

    Было слишком поздно, чтобы отправляться с визитом к Ленке. И в этом тоже была вина Сидорова. Я досадливо

   чертыхнулся и закрыл дверь квартиры.

    Потом я долго не мог уснуть. Все эти люди, которые встретились мне сегодня... После общения с ними трудно уснуть. И

   если все-таки сумеешь заставить себя провалиться в ватное слепое безвременье, то не стоит надеяться на приход приятных

   снов.

    Мне приснился Гиви Хромой в костюме Деда Мороза. Он улыбался золотыми зубами в обрамлении ватной

   псевдорастительности на лице. Через плечо Гиви нес огромный мешок со штампом «Европа-Инвест». Из мешка

   высовывалось насмерть перепуганное лицо Сидорова.

    Он вопил: «Помогите!»

   

   Глава 6

   

    Ровный несмолкающий шум дождя за окном гипнотизировал меня. И не только меня, Генрих заснул, сидя на диване, с

   журналом мод в руках. Из всех моих знакомых это был единственный мужчина, способный часами разглядывать подобные

   издания. Генрих так любил женщин, что готов был смотреть не только на раздетых девушек «Плейбоя», но и на

   разряженных в пух и прах моделей. Возможно, когда мне стукнет пятьдесят три, моя любовь к женщинам тоже примет

   извращенные формы.

    - Генрих там кемарит, - сообщил я. Максу.

    - Бог с ним, - отозвался Макс. - Делать сейчас все равно нечего. Никто к нам не идет. Никому мы не нужны. Чертов

   дождь. Можешь прилечь на диванчик рядом с Генрихом и...

    - Если это увидят клиенты, к нам никто больше не придет, - сказал я и снял трубку телефона.

    - Кому это ты? - спросил Макс и зевнул.

    - Насчет твоего карбюратора, - соврал я. На самом деле состояние карбюратора и перспективы его починки интересовали

   меня меньше всего. Меня интересовал Сидоров.

    Я набрал номер автосервиса. Кто-то незнакомый и явно недовольный тем, что его побеспокоили, буркнул в трубку:

    - Слушаю.

    - Автосервис? - уточнил я.

    - Ну. - Мой собеседник был превосходно воспитан.

    - Сидорова позовите, - попросил я, подумал и добавил: - Пожалуйста.

    - Нету Сидорова.

    - Где он?

    - Я почем знаю?! - фыркнула трубка. - Был утром, потом смотался куда-то...

    Я повесил трубку, посмотрел на Макса и разочарованно развел руками.

    - Плакал твой карбюратор.

    - Почему это? Он же не навсегда пропал, твой Сидоров. Вечером позвони ему домой.