Последняя обойма

Воронов ненавидел слово «демагогия». Обычно оппоненты в спорах прикрывались им в тот момент, когда заканчивались относительно разумные аргументы и попросту нечем было возразить.

В общем, разговор не клеился. И причин тому имелось целых две.

Во-первых, внешне Воронов совершенно не походил на заместителя командующего ВВС армии. Молодцеватый, подтянутый; седина только начинала пробиваться на висках, но из-за короткой стрижки разглядеть ее было невозможно. Андрей не курил, алкоголем никогда не злоупотреблял, фигуру благодаря регулярным занятиям спортом имел атлетическую.

Второй причиной являлся возраст. Если бы не генеральский мундир с академическим ромбиком и орденскими планками – никто бы не дал ему сорока лет. Одним словом, мальчишка против матерого Филатова, которому скоро должно было стукнуть шестьдесят.

* * *

Первые две недели пребывания Воронова в новой должности получились суетными и трудными. Они совершенно не походили на те времена, когда он поднимал в воздух на боевые операции эскадрилью или полк. Тогда все было проще и яснее, а теперь на его плечи давила громадная ответственность за тысячи подчиненных.

Сначала он безвылазно торчал в своем кабинете, находившемся в левом крыле штаба армии – разбирал бумаги и вникал в задумки, которые не успел завершить предшественник. Новая «богадельня», как окрестил свою рабочую зону Андрей, ничем не отличалась от кабинета командующего ВВС, разве что имела меньшую площадь, а висевший над головой портрет генсека был поскромнее и выцвел от яркого солнца.

Всего через авиационное соединение 40-й армии в порядке ротации поэтапно прошло большое количество авиационных частей и подразделений. Среди них – одиннадцать истребительных полков, отдельный разведывательный авиационный полк, штурмовой авиационный полк, отдельный смешанный авиационный полк, семь истребительно-бомбардировочных полков, четыре вертолетных полка, девять тяжелых бомбардировочных полков и более десятка отдельных авиационных эскадрилий. На момент вступления в должность Воронова ВВС армии насчитывали пять полков, две отдельные эскадрильи, а также многочисленные части авиационно-технического и аэродромного обеспечения. По приказу Филатова все это огромное хозяйство Андрею пришлось инспектировать, знакомясь с командным составом, а заодно проверяя состояние материальной части и боевую подготовку.

Ну, а после ознакомления с «хозяйством» началась будничная штабная работа…

Сразу после ввода 40-й армии в Афганистан ее первым командующим была внедрена практика проведения ежедневных совещаний, начинавшихся в семь часов утра. Сохранилась данная практика надолго, ибо во время совещаний тщательно анализировалась обстановка, уточнялись задачи воинским частям на предстоящие сутки. Вернее, на день и на всю последующую ночь, так как боевики активизировались именно с наступлением темноты.

В силу своих новых обязанностей на каждом совещании присутствовал и Воронцов. А после его окончания запрыгивал либо в транспортный вертолет, либо в машину и мчался для инспекции в очередную авиационную часть.

Через две недели подобного графика он почувствовал такую жуткую усталость, что едва не уснул на ближайшем совещании. «Все, пора встряхнуться, развеять мозги и размять суставы», – решил он про себя, незаметно глянув на часы.

* * *

Ровно через час Андрей был на ближайшем аэродроме, где размещался штурмовой авиационный полк. Встряска, которую он задумал, заключалась в самостоятельном вылете на разведку на новеньком «Су-25». Воронов обожал небо и всегда летал с удовольствием на любой технике, включая истребители, штурмовики и, конечно же, родные «вертушки». Полеты бодрили лучше любого кофе, восстанавливали силы, отвлекали от мрачных мыслей. В общем, помогали прийти в себя.

О необходимости разведывательного вылета в район высоты «3234» над дорогой в город Хост как раз говорили на только что прошедшем совещании в штабе армии. Коли есть задача, значит, ее нужно выполнять. Ну, а кто полетит на разведку – дело третье. Это уже никого не касается.

Обойдя машину, Андрей произвел предполетный осмотр. Техник самолета не отставал, выдерживая почтительную дистанцию в два-три шага.

– Боеприпасы в норме? – не оборачиваясь, спросил генерал.

– Так точно – под завязку.

– Когда в последний раз летала машина?

– Позавчера. Командир эскадрильи облетывал по кругу после регламента.

– Замечания были?

– Никак нет.

– Ясно. Поехали…

Техник придержал короткую лесенку, по которой летчик забрался в кабину, затем поднялся по ней сам, помог застегнуть лямки подвесной парашютной системы и закрыл на замки откидную часть фонаря.

Загудел генератором стоявший у левого крыла специальный автомобиль. У штурмовика ожил один двигатель, другой. Во время их запуска и проверки оборудования техник поддерживал связь с летчиком при помощи специального переговорного устройства.

Наконец, самолет плавно тронулся с места и, следуя точно по разметке, покатил к предварительному старту…

* * *