Последняя одиссея

Несколько секунд назад убрали трап; попасть на борт теперь можно было лишь по служебным сходням с нижнего погрузочного причала: с него по-прежнему вкатывали тележки с ящиками припасов.

Мак и остальные внимательно следили за толпой, за последними приготовлениями команды корабля и даже за небом, озаряемым огненными цветами.

Наконец Мак услышал за спиной грохот колесиков по мостовой. По людной площади шел Грей и тянул за собой чемодан, а Сейхан оглядывала толпу. Вдвоем они спешили к друзьям.

– Готовы? – спросил Грей, на лице которого читались гнев и одновременно решимость. Когда все ответили утвердительно, он произнес: – Тогда пошли. А у кого…

– У меня, – ответил Мак.

Охрана на входе в порт была минимальная: шлагбаум для машин да будка дежурного возле узкого тротуара. На полпути через площадь Грей сделал жест Маку.

«Пора расшевелить стадо», – сказал тот себе и запалил фитилек на связке петард.

Чуть ранее он купил три пачки в лотке с пиротехникой на краю площади, вскрыл упаковки и связал петарды фитилями в один большой клубок. Сейчас он, не сбавляя хода, бросил подожженную связку на мостовую.

Мак успел отойти на четыре шага, когда за спиной у него, подпрыгивая на булыжниках, стали рваться хлопушки.

Мак сложил руки рупором у рта и закричал:

– У него пистолет! Бегите!

Отец Бейли повторил то же на итальянском.

Грей – по-испански.

Мария, схватившись за плечо, громко застонала.

Толпа и без того пребывала в напряжении и отреагировала моментально. Люди бросились врассыпную, спеша убраться от источника шума: раздались крики, началась давка. Многие рванули к деревянным воротам, еще больше пытались бежать по тротуару у будки. Вырвавшись из ловушки узкого места, люди неслись к открытому порту, спеша поскорее убраться от невидимого стрелка.

Кто-то у шлагбаума, вооруженный мегафоном, попытался успокоить толпу, властным голосом отдавая отрывистые приказы на итальянском. Однако он только подстегнул панику.

Мак с остальными, стараясь держаться вместе, ломились вперед в гуще людей. Миновав ворота, прибились к тем, кто бежал вдоль пришвартованного лайнера. У погрузочной зоны замедлились. Первая волна паникующих освободила для них путь, опрокинув тележки, перевернув коробки с припасами и разогнав грузчиков.

Огненное представление в небе достигло пика, ракеты рвались одна за другой с оглушительным грохотом, так что дрожал дощатый настил. Небо полыхало. Ночь будто сменилась днем, и Грей, дождавшись подходящего момента, махнул своим рукой:

– Вперед!

Они резво взбежали по коротким сходням и нырнули в открытый люк корабля. Их окликнули члены команды, но преследовать не стали, сбитые с толку воцарившейся паникой.

Бейли, впрочем, обернулся и что-то крикнул по-итальянски, показав римский воротничок. Что бы он там ни сказал – а может, просто священники в Италии обладали большим влиянием, – их оставили в покое, решив, наверное, что начальство на верхних палубах само разберется.

Беглецы устремились дальше. Следуя указателям, взбежали по лестнице и наконец из холодного служебного пространства в окружении беленых металлических стен попали в теплый коридор, обшитый полированным тиком. Под ногами лежали ковры, где-то в отдалении играли на рояле. Мак сотоварищи словно перенеслись с пыльного кукурузного поля посреди Канзаса в полную ярких красок страну Оз.

Не успели они пройти и нескольких шагов, как навстречу им вышла официантка с подносом, на котором несла напитки с зонтиками и без. Поравнявшись с растрепанной компанией, она сбавила шаг.

– Buonasera[38], – улыбнулась девушка. Потом, сообразив, что к чему, перешла на английский: – Понравился фейерверк?

Все молча посмотрели на нее ошалелыми взглядами.

Улыбка на лице официантки сделалась напряженной.

– Вообще-то вечеринка в честь отбытия на палубе «Клеопатра». Следующий порт – Мальорка!

Проскользнув мимо них, она бодро заскользила дальше по коридору.

Когда она удалилась на приличное расстояние, Мария спросила:

– Что дальше?

Мак решил, что грех пропадать вечеру.

– Навестим-ка «Клеопатру». Я бы дьявольски нажрался. – Обернувшись на отца Бейли, он добавил: – Пардоньте мой французский, падре.

Бейли снисходительно вскинул руку.

– К черту все, я и сам нализался бы.

Глава 22

24 июня, 22:12 по центральноевропейскому летнему времени.

У берегов Сардинии

«Вот же позорище!» – мысленно выругался Ковальски, стоя в ванной комнате тесной каюты. Состояла ванная из стального унитаза и встроенной в сливной бак мойки; из потолка торчала головка душа, а в полу имелось сливное отверстие. Закрываешь дверцу квадратной кабинки, и она целиком превращается в душевую.

«Для какой-нибудь анорексичной мыши».

Жилая часть каюты была немногим просторней: две койки, нижняя и верхняя, которые откидывались к стенке, как в спальном вагоне поезда. Однако истинным наказанием была все-таки душевая. При малейшем движении Ковальски бился локтями о стены. Качка все только усугубляла, даже помочиться не давала спокойно. Вот и сейчас Ковальски смотрел на мокрую штанину брюк.

– Достало!