Последняя охота Серой Рыси

Три месяца уже не видал он миссис Гаммит, но знал, что она живет недалеко, по ту сторону горного кряжа, в семи-восьми милях от него, считая по полету ворон, и, следовательно, является его ближайшей соседкой.

— Медведи повадились вдруг ко мне, — ответила она. — Забираются по ночам в огород и роются там. На днях стащили белую хохлатую курицу со всеми яйцами, из которых должны были вылупиться цыплята в следующий понедельник. Стащили утку, а вчера ночью приходили за свиньей.

— Неужели и ее стащили? — с участием спросил Джо Беррон.

— Нет, — ответила миссис Гаммит решительно. — Не добрались. Напугали только… Все ходили кругом сарая да нюхали, отыскивая, куда влезть. Я слышала в поселке, будто медведи до страсти любят свинину. Моя свинья подняла такой визг, что разбудила меня, а я принялась тогда кричать из окна. Медведь большой такой, черный, сейчас же удрал за сарай. У меня дома нет никакого оружия, кроме метлы, и медведю, конечно, удалось удрать. Сегодня хочу разделаться с ним. Одолжите мне ружье.

— Пожалуйста, — согласился охотник. — Но приходилось ли вам когда-нибудь стрелять из ружья? — спросил он вдруг, собираясь идти в хижину за ружьем.

— Не могу сказать, чтобы приходилось, — ответила миссис Гаммит с оттенком некоторого пренебрежения в голосе. — Но я видела, как стреляют… Невелика наука, по-моему, всякий научиться может.

Джо Беррон засмеялся и отправился в хижину за ружьем. Он вполне доверял ловкости своей посетительницы и был уверен, что медведи пожалеют, что повадились к ней. Скоро он вернулся и передал ей старинное ружье, которое она небрежно схватила, словно метлу. Когда же он подал ей рог с порохом и небольшой мешочек с пулями, она не сразу решилась взять их.

— А зачем это? — спросила она.

Джо Беррон серьезно взглянул на нее.

— Миссис Гаммит, — сказал он, — я знаю, что вы со всем можете справиться, как любой мужчина, и даже, пожалуй, лучше. Но дело в том, что вы воспитывались не среди лесов и не можете поэтому знать, как заряжаются ружья. Людям, выросшим в городе, как вы, приходится рассказывать, как надо обращаться с ружьем. Это ружье не заряжено. Вот тут порох и пули для заряда. А это вот пистоны, — прибавил он, вынимая из кармана брюк небольшой жестяной коричневый ящичек.

Миссис Гаммит смутилась, поняв свое невежество, хотя в то же время почувствовала себя польщенной упоминанием о своем городском происхождении. Впрочем, город, в котором она родилась и выросла, состоял из семи домов и одной лавки.

— Да, пожалуй, будет лучше, если вы покажете мне, как надо зарядить эту штуку, — скромно сказала она.

И зоркие серые глаза ее не упустили ни малейшей подробности, когда охотник забивал заряд и показывал ей, куда надо вложить пистон, когда ей понадобится пустить в ход ружье.

— Остальное вам, разумеется, известно, — сказал в заключение Беррон, прикладывая ружье к плечу и искоса смотря на ствол ружья. — Закройте один глаз и цельтесь так, чтобы попасть позади лопатки… какой хотите. Не будет тогда медведь больше трогать ни вашей свиньи, ни вашего огорода. Запомните, миссис Гаммит, что в это время года медведи сильно жиреют от черники и мясо у них как свинина, даже лучше.

Когда миссис Гаммит, возвращаясь домой, шла среди тихого, безмолвного леса, продолжая держать ружье, словно метлу, она нисколько не сомневалась, что может бесстрашно встретиться лицом к лицу и расправиться с самым громадным обитателем леса. Она верила в себя и не без основания, так как в нее верил не только родимый поселок ее, но и поселенцы здешних лесов. Когда ей исполнилось шестьдесят лет и она унаследовала от единственного своего брата-холостяка небольшую ферму, находившуюся в пустыне, никто не усомнился в том, что она будет вести жизнь охотника и пионера. Если миссис Гаммит и леса не сойдутся в чем-нибудь, то тем хуже для лесов.

И действительно, в течение двух с половиною лет все шло, как по маслу. Уединенная жизнь нисколько не смущала миссис Гаммит, которая была вполне довольна своим собственным обществом. Хозяйство ее состояло из двух быков, приученных к ярму, пестрой коровы, один рог которой торчал вверх, а другой вниз, серого кота, индюка и двух индюшек, подававших большие надежды, кур — бурых, черных, белых, красных и крапчатых, жирной утки, доставлявшей ей одно только разочарование, и белой свиньи, составлявшей ее гордость. Что удивительного, если она не чувствовала себя одинокой, имея возможность разговаривать со всеми этими животными? К тому же силы окружающей ее дикой природы, как бы признав в ней женщину, которая может пробить себе дорогу, снисходительно относились к ней. Капризные и невероятно ранние морозы северной области щадили ее огород. Ее цыплята не болели типуном. Дикие кошки, куницы и лисы оставили ее ферму в покое. И вдруг появились медведи…