Последняя осень. Буря (СИ)

— Не представляю, как можно так жить.

— Помню, нам задали нарисовать закат, а у меня не было красной краски. Никто делиться не стал, поэтому я сделал надрез на пальце и…

— Подожди, серьезно?

— Нет, конечно, я пошутил, — он произнес это, не меняя интонации, будто рассказывал анекдот на плохом стендапе.

Маша не знала, как на это реагировать. Леонид смягчился. Повисла тишина, нарушаемая лишь шорохом карандашей и шелестом бумаги. Дорисовав «й», Маша случайно коснулась парня локтем.

— Ой, извини.

Она повернулась. Их взгляды встретились. Лед серых глаз потеплел. Стильная прическа и деревенский свитер, устаревший на двадцать или тридцать лет, смотрелись очень странно. «Леонид мыслями городской, а привычками сельский», — подумала Маша.

— Порядок, — сказал тот. — Как тебе?

В наброске легко угадывались корпус, лужайка, небо и облака.

— Очень похоже, — похвалила та.

— Начну раскрашивать.

Он разрезал пол-литровую пластиковую бутылку, налил воды, отыскал гуашь и принялся творить. Маша пересела, чтобы не мешать. Рука с кисточкой дрогнула, но, к счастью, ошибка легко исправилась. Обведя и заполнив цветом заглавную «Л», она увлеклась процессом. Рисуя в детстве, она будто переносилась в вымышленную вселенную, где каракули, палочки и черточки становились шедеврами.

— Поляна готова, — сказал Леонид, потерев щеку.

— У тебя гуашь на лице, — весело произнесла Маша.

— Где?

— Тут. Нет, ниже, — усмехнулась она.

— Здесь? Сама ткни.

Маша приложила палец к зеленому пятнышку под его носом и впервые поняла, как красивы в меру пухлые губы. Леониду повезло с внешностью, но многих отталкивала допотопная одежда и колхозные замашки. «Наверное, с ним просто встречаться. Никаких зависимостей, тайн, скандалов. Мило и душевно, — размышляла она. — Стоп. О чем я думаю?» Прикосновение затянулось, чтобы считаться дружеским.

Справа зашумели. «Марк? Когда он подошел?» — занервничала Маша, обернувшись. Бортников держал кружку со смайликом. Ту самую, что послужила подарком на прошлое четырнадцатое февраля.

Маша долго искала, чем порадовать своего избранника. Популярные онлайн-магазины рекомендовали набор для ухода за бородой, удочки, стаканы для виски, мужские духи, борсетки, цыганские цепи панцирного плетения. Марк гладко брился, не рыбачил, пользовался дезодорантом вместо парфюма, подаренного в школе, пил дешевый алкоголь, обладал мало-мальским вкусом, чтобы надеть аксессуар из «магазина на диване». Более креативные сайты вдохновляли изготовить шоколад, связать шарф, испечь печеньки с предсказаниями, смастерить парные браслеты или подвески. Застывшая какао-масса не вынималась из формы, от тугих шерстяных петель болели пальцы, печенье постоянно подгорало, а украшения из бусин смотрелись нелепо. Отдельные эксперты предлагали девушкам купить соблазнительное белье и вырезать купоны для пикантных желаний. Чем, по их логике, торжество влюбленных отличалось от любого другого дня, Маша не сообразила. Отчаявшись, она зашла в супермаркет, взяла чашку с улыбающейся рожицей и сердечками. Сюрприз удался.

С того времени их отношения изменились. «Сохранил кружку. Может, не все потеряно?» — понадеялась она.

— Есть кипяток? — спросил Марк будничным тоном.

— Остыл, — невозмутимо сказал Леонид.

— Подожду.

Маша едва сохраняла спокойствие: «И все? Ему настолько плевать?»

— Как работа? Нормально платят? — проговорил Леонид, поставив чайник на конфорку.

— Не жалуюсь.

— Где учишься?

— Нигде. Я не могу учиться в таких условиях.

— Каких?

— Любых. А кроме шуток, зачем отдавать деньги универу, если потом снова отчислят? Ищу себя, надоело слушать других.

Маша заметила его укоряющий взгляд и вспыхнула: «На что он намекает? Никогда со мной не советовался».

— Со стороны виднее, — не удержалась она.

— Полезнее быть эгоистом, — твердо заявил Бортников.

— И деградировать? — хмыкнула Маша. — Умный признает ошибки, глупый отрицает.

— Если постоянно прогибаться под чужое мнение, потеряешь свою личность.

— Откуда вы это берете? — вмешался Леонид. — Из сообщества с цитатами?

Чайник оглушительно засвистел. Марк схватился за металлическую ручку и ругнулся, убрав ладонь.

— Осторожно! — воскликнула Маша, вскочив с места.

— Не лезь, — огрызнулся тот.

Наполнив чашку, он ушел. Хотелось запустить ему вслед чем-то тяжелым или догнать и хорошенько встряхнуть, чтобы перестал ломать комедию.

— Придурок, — проворчал Леонид.

Маша взяла кисточку. Линии стали выходить рваными, неаккуратными. Оранжевая надпись и ватман расплылись. Она зажмурилась, укоряя: «Глупая. Уже взрослая, чтобы реветь из-за дурака».

— Ты чего? — осведомился Леонид.

— Соринка в глаз попала, — севший голос выдал правду.

— Хочешь, посмотрю?

— Не надо. Сейчас пройдет.