Последняя осень. Буря (СИ)

Маша, скомкав одеяло, устроилась на подушке. Вмиг все стало неважным. Безмолвие ночи нарушил приказ. Дядя Витя, который частенько засиживался с папой на кухне, сейчас велел Маше лезть в гроб. Она, стоя на коленях, ежилась от зябкого ветра и отчаяния. Не было смысла бежать из чащи, куда ее везли, натянув на голову мешок. «Давай, в темпе», — прикрикнул Витя. Страх сковал тело, девушка, споткнувшись, покорно легла в узкий, грубо сколоченный ящик. Второй бугай равнодушно, почти механически накрыл гроб крышкой. Маша не успела привыкнуть к тесноте и странному чувству невесомости, как раздался жуткий грохот, а затем донесся голос Вити: «Прости меня». Стало трудно дышать. Снаружи будто посыпался град камней. Шум от лопат и падающих комьев земли оглушал. Маша кричала, взывала к совести человека, прежде считавшегося другом семьи. Неожиданно звуки стихли. Она без конца ударяла по нависающим доскам, ломая ногти и цепляя занозы, тщетно возилась, как пчела, запертая в спичечном коробке. В ногу вцепилось что-то холодное, по груди поползли черви. «Убийца», — голосом Артема прохрипел скелет, возникший из ниоткуда. Мертвец сжал ее горло.

Маша закашлялась. Желудок болел, словно кошмар продолжался. Схватив телефон, она обулась и вышла из спальни. Хоть в реальности дядя Витя, работавший в нелегальном бизнесе, приехал и помог ей, даже пообещал раздобыть имя заказчика покушения, после пробуждения осталась фантомная тошнота. Жажда заставила забыть об осторожности.

В общем зале горел свет. Схватив бутылку воды, Маша выпила из горлышка и едва не поперхнулась, когда за спиной прозвучало недовольное: «Уходи».

— Что-нибудь сломаешь, а мне разбираться, — снова проворчал Марк.

Возразить не получилось. Зубы стучали, в мыслях вместо язвительных фраз и остроумия была неразбериха.

— Тебе приснился кошмар? — смягчился Марк и, шагнув поближе, протянул кружку: — На, выпей.

— Ч-что? А-алко…

— Не-а, просто чай с ромашкой. Отлично успокаивает.

Маша поглядела на янтарную жидкость, затем на Бортникова, принюхалась, но уловила лишь травяной аромат.

— Боишься, что отравлю? — усмехнулся Марк и сделал глоток. — Зря. Мне больше достанется.

Маша приняла предложение. Напиток согревал, пах беззаботным летом, прогонял страхи.

— Вот теперь уснешь, — сказал Марк, забрав пустую чашку.

— Вряд ли, — поежилась она. — Мне обеспечена бессонница.

Бортников раскрыл рот, но промолчал. «Нужно поблагодарить, — подумала Маша. — Нет, недавно он наговорил гадостей. Почему наши отношения такие сложные?»

— Подумай о хорошем, — серьезно посоветовал он.

— О чем? — хмыкнула Маша. — Весь день было только плохое.

— Ну вспомни что-нибудь приятное. Я вот… — запнулся парень. — Неважно.

Маша поразмыслила, но память отказывалась выручать.

— Поступление? — подсказал Марк. — Нет? День рождения? Тоже не подходит? А наш танец?

Изо рта вырвался удивленный возглас. «У меня галлюцинации?» — забеспокоилась девушка, не поверив доброжелательному, отчасти заботливому тону и произнесенным словам.

— Помнишь, ты ночевала у меня? Мы тогда только начали встречаться.

Маша улыбнулась.

— Точно. Ты еще купил странную подушку для «Лучшей девушки», разбросал по полу розовые сердечки.

Марк отвел взгляд и почесал затылок.

— Думал, тебе понравится.

— Да, это было очень мило.

Она словно переместилась в прошлое, как наяву увидела квартиру и смущенного парня, сказавшего: «Я никогда не танцевал и не хотел ни с кем другим. Кроме тебя». Было так приятно вновь погрузиться в радостные минуты, вспомнить, как его рука грела талию, как соприкасались ладони, пока они покачивались и кружились в такт неспешной мелодии. В те минуты они стояли так близко, что можно было рассмотреть светлые крапинки в любимых зеленых глазах. Тяжелое дыхание, необычайно низкий голос выдавали волнение. Неожиданно Марк остановился, порывисто обнял и горячо поцеловал ее. Она с радостью ответила, желая передать, как долго мечтала об этом парне. Они, будто пьяные, попятились к окну. Марк усадил девушку на подоконник и, не отрываясь от поцелуя, расстегнул ее джинсы, отодвинул край нижнего белья, дотронулся до нежной кожи. Маша выгнулась, порывисто вздохнула, жаждая оказаться еще ближе, преодолеть тысячу препятствий, которые не позволяли им быть вместе. Искренность, нежность и страсть смешались воедино, обострили ощущения. Марк наклонился, прошептал: «Я тебя…», — но Маша прервала на полуслове, запустила пальцы в волосы, вновь впилась в его губы.

Крик нарушил магию воспоминания. Маша вздрогнула. Осень сменилась беспощадной зимой, любовь неприязнью. Не хотелось возвращаться в суровую реальность, где их пути разошлись, а отношения накалились.

Вопль повторился. Марк помчался в коридор, Маша, отбросив размышления, поспешила за ним. Они ворвались в полутемную душевую. На полу лежал Игорь, рядом валялись намокшее бежевое полотенце, шампунь, мыло и складной нож.

— На меня напали, — взвыл всегда хмурый парень.

По его ладони струилась кровь. Бурые потеки на кафеле создавали пугающий эффект, будто все помещение истекало раненым зверем.

— Кто? — спросил Марк, присев возле Игоря.

— Призрак Юры.