Последняя осень. Буря (СИ)

Луч телефонного фонарика скользил по ступеням, мороз заползал под одежду, за спиной чудилось чье-то присутствие. Хотелось обернуться, но Маша не выпускала Марка из поля зрения. Если бы она не знала, никогда бы не поверила, что раньше парни прекрасно ладили, даже вместе поступали в университет, мечтали переехать в другой город и поселиться в квартире Бортникова. Кирилл, посвятив ее в подробности ссоры, утверждал, что Марк занял у него крупную сумму денег, перестал отвечать на сообщения и звонки, бросил приятеля без средств и жилья. Позже выяснилось, что все происходило иначе. Ушлый блондин хотел привезти свою девушку, игнорировал возражения, изворачивался, а после конфликта всячески очернял Бортникова. Теперь колкости и перепалки перерастали в нечто страшное. Маша внушала себе, что Кирилл вооружился ножом только для защиты от незнакомца, однако не могла избавиться от тревоги.

Стоило подняться на этаж, как кожа покрылась мурашками. Отвратительный запах краски вызывал тошноту, мебельные чехлы белели саванами в полумраке помещения, казалось, что из них в любой миг вылезет мертвец. За завалами мусора мерещились фигуры.

— Видите, здесь никого нет, — сказал Марк.

Слева что-то скрипнуло. Маша повернулась в сторону звука, взглянула в темную пасть коридора, захотела позорно удрать, но лишь встала впереди Кирилла, выдохнув: «Теперь не доберется до Марка». Дойдя до первой спальни, Леонид подал непонятный знак, будто подражал агентам спецслужб, рывком распахнул дверь и вошел внутрь, затем махнул остальным.

Комната пустовала. Во втором, третьем, четвертом помещении тоже отсутствовало что-либо, кроме строительных инструментов, набитых доверху мусорных пакетов и стремянок. В пятом стоял большой шкаф.

— Чем воняет? — скривился Кирилл, зажав нос.

Леонид приложил палец к губам, потянул за дверцу. Маша приросла к полу, ожидая, что на них выпрыгнет нечто отвратительное. Петли жалобно застонали. Из черноты появились пыльные деревянные полки, обрывок паутины, крошечное пространство для гардероба.

— Думала, он просторнее, — прошептала девушка.

— Неправильно установили, — отозвался Марк. — С туалетом здесь тоже накосячили, поэтому такой запашок.

Они вышли в коридор. В ванной леденел пол, дверцы кабинок покачивались из-за сквозняков, под раковинами валялись скелеты мышей или крыс. Маша боялась смотреть на останки грызунов, осторожно ступала по образовавшейся корке, гнала мысли о том, что именно хрустело под ботинками. Вспышки смартфонов отражались в треснувшем зеркале, парили, как блуждающие огоньки на кладбище. Ребята тщательно обследовали каждый угол и проем.

Никого не встретив, они перебрались в душевую. Ржавчина, плесень, старая облезлая плитка и всепоглощающая грязь усилили тошноту. Маша порывалась выскочить в коридор, но страшилась стоять в одиночестве. Вновь оставшись ни с чем, они поплелись в правое крыло. Вскоре поиски завершились.

Теплый холл показался пятизвездочным отелем. Маша присмирела под изучающим взглядом Динары. Подруга, словно просканировав ее на предмет повреждений, довольно кивнула.

— Убедился? — выплюнул Марк, уставившись на Кирилла. — Больше не будешь возникать?

— Если не появится повод, — сказал тот и, пожевав губу, положил нож. — Ты не в курсе, как трудно нести ответственность за других.

— Настоящий юрист, — усмехнулся Бортников. — Выворачиваешь факты так, чтобы было выгоднее. Захар оставил меня главным.

Кирилл помрачнел, Марк ушел к себе.

— Вы что-то нашли? — спросил Женя, убрав фляжку.

— Нет, — ответил Леонид, поставив чайник.

Маша села за стол, подперла щеку кулаком, поразмыслив: «Хорошо, что причина шума — неудачная стройка. Мы бы не справились, если бы наткнулись на постороннего человека». Динара просияла, затем уверенно объявила:

— Предлагаю напоить Игоря. Иногда алкоголь разбалтывает лучше, чем пытки.

— Боюсь спросить, как ты об этом узнала, — усмехнулся Женя.

Кирилл раскритиковал задумку, настоял на имитации паранормального, обрубив:

— Динара, ты спятила? Паникуешь хуже, чем Игорь.

Подруга сощурилась.

— Ладно, — неожиданно уступила она. — Но если кто-то пострадает, это будет на твоей совести.

— У него такой не водится, — буркнул Леонид. — Маша, будешь чай?

Получив согласие, он налил кипяток в подставленную кружку и, расположившись рядом, сказал:

— Не замерзла?

— Совсем немного, — ответила Маша, обхватив чашку ладонями. — А ты?

Он мотнул головой, пояснил:

— У меня же шерстяной свитер. Долго не пачкается, быстро сохнет, согревает в любой мороз. Не то что ваша синтетика. Вот, потрогай.

Он согнул локоть, Маша провела по петлям из пряжи, улыбнулась:

— Мягкий.

— До сих пор как новый.

«Он сильно преувеличивает», — заметила Маша, но не озвучила мысль. Леонид медленно потягивал душистый напиток, словно не слышал споров Динары, Кирилла и Жени. Хоть деревенский парень редко выражал эмоции, общение с ним не доставляло неудобств. Отстраненность помогала решать проблемы, а серьезность выдавала в нем по-настоящему взрослую личность.