Последняя остановка (сборник)

Шмидт– не громила-эсэсовец, скорее хрупкий, может быть, в очках, не особенно мужественный, не без образования, но без принципов – человек, которого в другие времена легко представить старательным банковским служащим.

Маурердобродушен, не семи пядей во лбу, силен и груб – тип ландскнехта, для которого убивать – все равно что развести огонь и поджарить на нем мясо.

Мак– убежденный молодой национал-социалист, воспитанный так с детства и не знающий ничего другого. В другие времена он, вероятно, стал бы мечтательным участником юношеского туристического движения.

В русских, несмотря на смех и определенную распущенность, постоянно должна чувствоваться опасность.

Пьесу следует играть в быстром темпе, местами диалог должен напоминать дуэль.

Первое действие

Первая сцена

Анна, Грета.

Комната в берлинской квартире, конец апреля 1945 года.

На переднем плане у правой стены – кушетка, заправленная как постель. В изголовье – невысокая ширма, за ней – дверь. У поперечной стены слева стоит комод, на нем спиртовка. Впереди – раковина, сзади большой шкаф. Рядом с раковиной – дверь в ванную комнату. В центре комнаты – стол, за ним обтянутый гобеленом диван с позолоченными ножками, рядом – два белых крашеных кухонных стула. На заднем плане – окно, разбитое, заклеенное бумагой и картоном. На окне – черные маскировочные шторы. Рядом с кушеткой – стул; на спинку стула брошены чулки, белье. На стуле стоит маленький радиоприемник, работающий от аккумулятора. Все явно собрано на скорую руку, со стен облетела штукатурка – эта комната пережила много воздушных налетов.

Мигающий свет пробивается через неплотно задернутые шторы. Комната дрожит от взрывов и выстрелов зениток, которые постепенно затихают. В паузах из соседней комнаты доносится женский голос, обрывки песен, женщина поет громко, как человек, который знает, что он один и, пытаясь подбодрить себя, выкрикивает обрывки колыбельной, а в голосе чувствуется страх:

– Доброй ночи, доброй ночи…
Ночь пахнет розами…
И гвоздиками…

Серия зенитных залпов. Голос умолкает; затем начинает громко молиться:

– Помоги нам, Господи! Оставь нас в живых! Ребенка! Ребенка спаси! Он еще даже не успел родиться! Не убивай его! Не убивай нас!

Грохот в доме, кажется, он сейчас развалится. Дверь шкафа на сцене беззвучно открывается. Тишина. Потом опять раздается голос из соседней комнаты:

– Что это? Что это было? Грета! Грета!

Потом снова полная отчаяния колыбельная:

– Завтра утром… если Бог захочет… ты снова проснешься…

Взрывы прекращаются. Из радиоприемника на стуле рядом с кушеткой раздается каркающий голос:

– Внимание! Внимание! Говорит командный пункт Берлина. Налет отбит. Самолеты противника… ( Хрип.) Внимание, внимание… Предварительный сигнал отбоя…

Тут мы замечаем Анну. Она лежала в полутьме на постели, спрятав лицо в подушку и не двигаясь. Теперь она оборачивается и выключает радио. Ей примерно двадцать восемь лет, у нее медленные, но гибкие движения, она тот тип женщин, которые, сами того не желая, действуют на мужчин. На ней мужской домашний халат и домашние туфли на низком каблуке. Слышно, как кто-то поднимается по лестнице и кричит:

– Все кончилось, фрау Роде! Что? Нет, у нас все нормально. Это в семнадцатой квартире.

Первый голос что-то говорит. Второй отвечает: – Да-да, вот только отдышусь вначале…

Да, я уже иду… Да-да…

Стук в дверь. Грета входит сразу, не дожидаясь ответа. Ей приблизительно двадцать четыре года, она симпатична, немного вульгарна, у нее сережки и браслет с большими фальшивыми камнями, одета довольно потрепанно. Она ставит в раковину кастрюлю, откручивает кран, потом замечает открытую дверцу шкафа, закручивает кран, быстро подходит к шкафу и перебирает платья.

Анна( не двигаясь). Да?

Грета( пугается, перестает ощупывать платья, оглядывается). О, вы здесь! Я думала вы в бомбоубежище. Я только хотела взять немного воды. У нас из крана не течет. Водопровод снова поврежден. Вы были здесь все время?

Анна( неохотно). Да.

Грета. Правда? И ночью во время налета тоже?

Анна. Да.

Грета. Вот это да! Вы – смелая!

Анна( апатично). Смелая…

Грета. Ну, ясно, смелая! Остаться здесь наверху, не спуститься в подвал! Фрау Роде – совсем другое дело! Она больше не может спускаться по лестнице, ведь ребенок может появиться в любую минуту… Но вы! Или вы устали от такой жизни?

Анна не отвечает.

Грета( болтливо). И в самом деле, есть от чего устать, правда? Вечная стрельба, бомбежки, почти не спишь, и почти нечего есть! Да еще фрау Роде с ребенком, которого она перенашивает уже две недели. Вы слышали?

Анна. Кого?

Грета. Ну, фрау Роде! Она от страха громко поет и молится! А почему вы даже не зашли к ней?

Анна. Зачем?