Последняя отрада

Поль повесил немного голову, но, по-видимому, больше всего его огорчило, что господин Бреде зашел также и к торпарям, чтобы посмотреть, как они живут.

- Он пошел к ним?- сказал Поль,- Так пусть уж там и остается.

Господин Бреде все шутил до последней минуты. Очень может быть, что расставание было и для него несколько тяжело, но он решил поддерживать бодрость в других. Жена стояла рядом с ним и держала его руку обеими своими руками, а другой его рукой завладели девочки.

И долго стояла так семейная группа.

- Мне и попрощаться нельзя,- сказал господин Бреде со смехом.- Вы не даете мне свободы.

Девочки пришли в восторг и закричали, что не отпустят его руку:

- Мама, и ты также не отпускай другую руку, держи крепче.

- Тише!- сказал отец.- Ведь я только ненадолго уеду в Шотландию, поймите же. А к тому времени, как вы вернетесь домой, и я также буду дома.

- В Шотландию? Зачем тебе опять надо в Шотландию? - спросили девочки.

Господин Бреде освободился от девочек и кивнул нам:

- Вы послушайте только этих маленьких женщин: любопытство и любопытство!

Однако ни жена его, ни девочки не улыбнулись. Тогда господин Бреде продолжал, обращаясь к нам:

- Кстати, я рассказывал недавно моей жене об одном любопытном человеке, который застрелился только для того, чтобы узнать, что с ним будет после смерти. Ха-ха-ха! Я нахожу, что это кульминационная точка любопытства, а? Застрелиться только для того, чтобы узнать, что будет потом.

Но и на эту остроту ни мать, ни дочери не улыбнулись. Его жена стояла, погрузясь в задумчивость, и это придало особую прелесть ее лицу.

- Так ты уже уходишь? - сказала она.

Появился носильщик господина Бреде с его вещами, он тоже провел все эти три дня в санатории и ждал.

Господин Бреде ушел, наконец, в сопровождении жены и детей, которые пошли проводить его через поле.

* * *

Право, не знаю,- этот жизнерадостный человек, добродушный и состоятельный, любящий своих детей, который был всем для своей жены…

Но был ли он всем для своей жены?

Первый вечер он потратил на какой-то праздник, который устроил для нас, а каждую ночь он исключительно тратил на храпение. Так и прошло трое суток.

ГЛАВА XIX

Во время сенокоса у нас стало гораздо веселей. На лугу точат косы, работники и работницы усердно косят, все они очень легко одеты, головы у них непокрыты, они громко переговариваются и смеются; время от времени они прикладываются к ведру с питьем, а потом снова принимаются за работу. И запах свежего сена наполняет мою душу чем-то родным, он манит меня домой, хотя я и не в чужих краях. Так, значит я все-таки в чужих краях, думается мне, я не на своей родной почве.

Да и зачем мне оставаться здесь, в этом пансионе с учительницами и хозяином, который снова вышел из состояния трезвости. Моя жизнь проходит в полном однообразии, мне нет никакой пользы от пребывания здесь. Другие уходят на простор, ложатся на спину и смотрят вверх; а я ухожу и начинаю смаковать самого себя, и чувствую, что к ночи во мне зародится стихотворение,- это случается время от времени. Но людям вовсе не нужны стихотворения; вернее, им нужны только те стихотворения, которые, еще никогда раньше не слагались.

И Норвегия вовсе не нуждается в раскаленном железе, в настоящее время сельские кузнецы куют то, что необходимо для народного употребления и для поддержания чести родины.

* * *

Туристы так я не приходили, поток туристов направился по другому руслу, в Стурдален, а Рейсадален оставался безлюдным. Теперь не хватает еще только того, чтобы северная железная дорога когда-нибудь прошла через Рейса, увлекая за собой караваны туристов Беннета и Кука; тогда, в свою очередь, Стурдален превратится в пустыню. О, нет сомнения в том, что торпари, действительно желающие заниматься земледелием, могут на бесконечные времена косить хозяйские луга исполу. В этом отношении у них хорошие виды на будущее. Если только наши потомки не сделаются умнее и не освободятся от заразительной и деморализующей погони за эксплуатацией туристов.

Но ты, конечно, не веришь мне, дружок, и ты с сомнением качаешь головой. Так спроси же одного профессора, полное ничтожество с маленькими историческими познаниями в размере школьной программы, который разъезжает по всей стране, вот его-то ты и спроси. Он даст тебе обычное разъяснение, которому ты можешь посмотреть в глаза и которое легко перенесет твой ум, дружок.

* * *

Не успел уехать господин Бреде, как Поль снова принялся за прежний образ жизни. Правда, положение его становилось все более и более безвыходным, а потому он ослеплял себя; так у него было хоть какое-нибудь извинение, потому что он не видел. Наш пансион покинуло зараз семеро постоянных пансионеров; телефонистки, купец Батт, учительницы Жонсен и Пальм, и двое торговцев, уж не знаю, что это за торговцы были. Все они переправились через горы, чтобы потом в автомобиле ехать в Стурдален.