Последняя песнь трубадура

Виктория смотрела в окно. Эта машина стоит. Вячеслав не приедет, даже если захочет. О том, что он разыскивается, как организатор убийства, сообщили по телевизору. И с тех пор она ничего о нем не знает. Подъехала вчера к дому на Рублевке, там тоже какая-то машина стоит. В окнах нет света. Где он может быть? Виктории казалось, что у нее от мыслей и тревог распухла голова. Она выпила три таблетки анальгина. Попыталась уснуть, но мешало странное ощущение в глазах: как будто что-то выдавливает их изнутри. Она встала и, наверное, в сотый раз начала перебирать бумаги на его столе. Может, какие-то телефоны, адреса. Она вывернула содержимое всех ящиков на пол. Что это? Журнал с голой бабой на обложке. Никогда не замечала у него интереса к такой пошлятине. Виктория зажгла настольную лампу и стала рассматривать снимок. Голая девица, вся облепленная мороженым, недовольно смотрит в объектив. Очень молодая, совсем девчонка. Смазливая, белокурая и бесстыжая. Виктория рассматривала ее внимательно и придирчиво. Она не очень хорошо разбиралась в фотографии, но понимала, что в этой девчонке есть что-то необычное. Потрясающая естественность. Наверное, она соблазнительна, но главное – то, что она так независимо и гармонично существует в этой дурацкой ситуации, в голом виде, перед объективом. Ноль наигранности и позы. Виктория посмотрела весь журнал. И вернулась к снимку на обложке. С этой крошкой никто не мог сравниться. Как у него оказался этот журнал? Виктория еще раз набрала номер мобильного Вячеслава. Отключен. Друзья? В такой истории он друзьям не доверится. Куда-то уезжать – полное безумие. Его фотографию показали. Стоп! Квартира на «Бауманской»! Как она могла забыть! Маленькая однокомнатная квартира досталась Виктории после смерти отца. Они там даже пожили полгода.

У Князева была одна подпольная привычка: он всегда носил с собой ключи от всех квартир и дома. Даже от той, на Бауманской, где никто из них давно не был. Виктория бросилась в спальню, достала из большого ящика в шкафу все старые сумки. У нее свои привычки: она никогда не выбрасывает старые сумки. Виктория вывернула наизнанку штук пять немодных ридикюлей и, наконец, обнаружила простой ключ от английского замка.

ГЛАВА 21

У Князева была квартира на «Новослободской», где в первое время он и жил с Викторией. Но очень скоро ему понадобилось сменить адрес, он затеял длительный ремонт и переехал в большую квартиру тещи. Там оказалось гораздо удобнее проводить «деловые» встречи, принимать людей, с которыми его не должны были видеть вместе. Виктории было безразлично, кто к нему ходит, а Тамара, разумеется, присматривалась и прислушивалась. Она настолько его раздражала, что это было своего рода вожделением. Ему даже снилось, как он ее насилует на столе, в ванной, на глазах у дочери. Но Князев знал, в каких случаях нужно себя контролировать. Однажды он вернулся домой раньше Виктории. В квартире горел свет, а в ванной шумел душ. Вячеслав потянул дверь, она оказалась не запертой изнутри. Он стоял и ждал, пока Тамара выйдет из-под душа, потянется за полотенцем. И вдруг крепко сжал ее руки, притянул к себе. Если бы она начала вырываться, бороться, он обошелся бы с ней, как с Викторией, как со всеми женщинами в своей жизни. Но она не шевельнулась. Она лишь посмотрела ему в глаза с таким презрением, с таким отвращением, что его руки ослабели сами собой.

– Пошел вон, подонок, – сказала Тамара, и он вышел из ванной.

В спальне Вики Князев метался из угла в угол минут пятнадцать. Он даже коснулся ладонью ящика стола, где держал оружие. Затем посмотрел на снимок, висевший над кроватью. Молодая Тамара высоко над головой поднимает маленькую Вику.

– Ненавижу суку, – вслух произнес он.

* * *

Наташка вошла в свою комнату с пакетом продуктов. Продукты, конечно, это громко сказано. На самом деле в магазине она подходит только к тем полкам, у которых никого нет. И бросает, не глядя: пакеты с супами, засушенные макароны, которые нужно кипятком заливать, рыбные консервы. Она что, банкеты ему должна устраивать?

Наташка посмотрела на часы: шесть. Он уже ждет. Она неохотно стала заталкивать покупки в хозяйственную сумку. Опять хлеб забыла. Ну и перебьется. Пусть фигуру бережет. Наташка хмыкнула себе под нос. Кто-то открыл дверь ключом и вошел в квартиру. Знакомые шаги, знакомый скрип его двери. Блондин! Наташка с радостным визгом выскочила в коридор и с разбегу прыгнула на спину Блондина.

– Блондинчик, где ты был столько времени? Я уж думала, тебя опять посадили.

– Привет, котенок.

Он стряхнул ее на пол и пропустил в свою комнату.

– Я ненадолго, Наташа. У меня одна работа. Нужно доделать. Пришел помыться, переодеться.

– Мойся! Я тоже с тобой в душ пойду. Ты ж хочешь, чтоб я тебя мочалкой потерла?

Наташка насмотреться не могла на Блондина. Она гладила его, целовала, пыталась расстегнуть то рубашку, то брюки. Он обнял ее.

– Наташенька, – прошептал он на ухо, – я сейчас не могу. Мне нужно уйти.

– Ты не можешь побыть со мной полчаса?

– Нет.

– Ты не хочешь?

– Знаешь, у меня сейчас такие дела… Короче, нет.