Последняя песнь трубадура

Сначала залаяла собака, затем он позвонил. Дверь открыла девушка в вишневом платье, совсем без косметики, с заплетенными в толстую косичку волосами и воспаленными, как от бессонницы, глазами. Она внимательно, будто узнавая, окинула взглядом гостя.

Взглядом, в котором не было ни тени растерянности, смущения – только интерес. Видимо, ей понравилось увиденное – безупречно правильное лицо Ричарда, удивительно пропорциональная фигура в элегантном костюме. Девушка улыбнулась и обняла его.

– Я просто не могу поверить. У меня такой чудесный родственник.

– Это я не могу поверить, – слишком правильно сказал Ричард. – У меня такая красавица-племянница.

– Не обращай внимания на пса, – сказала Дина, когда Ричард вошел в маленькую кухню, где она собирала на стол. – Он будет лаять ровно столько, сколько сможет тебя видеть.

– Ничего, – храбро ответил Ричард. – Я думаю, это умный пес и ему есть что сказать.

Он сел на стул у окна, а Топик вдруг подошел и уютно свернулся у его ног, миролюбиво поглядывая темными глазами в длинных ресницах.

– Чудеса, – выдохнула Дина. – Признал. Ты первый человек, которому он разрешает быть в нашей квартире.

– Очень признателен, – серьезно сказал Ричард.

Они выпили вина, говоря о какой-то чепухе, как люди, которые встречаются поболтать регулярно. Он хвалил ее блюда. Затем сказал:

– Я бы хотел, чтоб ты примерила подарки.

– Ох, – всплеснула руками Дина. – Я же забыла привести себя в порядок. Подожди, пожалуйста, не вынимай пока ничего.

Она ушла на десять минут в ванную, вышла подкрашенная, с распущенными волосами. Ричард вошел с ней в комнату с большим зеркалом и, вынув из пакета, встряхнул перед ее глазами ослепительное чудо из белой норки, подбитое баклажанным шелком.

– Это от Роберто Кавалли, – сказал он, набрасывая шубу ей на плечи.

Они подошли к зеркалу, и оба чуть зажмурились. Такой прекрасной была Дина в сверкающем белом мехе.

– Снежная королева, – констатировал Ричард. – Он достал из кармана маленькую коробочку, открыл, и в ней засверкал огненными лучами черный, переливающийся камень в оправе из белого золота.

– Что это за чудо?

– Черный опал. Редкий, счастливый камень.

Дина застегнула цепочку с опалом на шее и поцеловала Ричарда.

– Скажи, – положила она ему руки на плечи. – Ты действительно мой дядя? И ты на самом деле давно хотел со мной встретиться?

– Я не храню фотографий, – ответил он. – И впервые жалею об этом. Я показал бы тебе своих родителей. Я до сих пор был уверен, что это самые красивые люди на свете. Нет похожих на них. А ты похожа, только еще красивее. Намного красивее.

Они выпили еще вина, и Дина принесла альбом с фотографиями. Сначала оба смотрели с интересом, потом вдруг увидели себя со стороны. Два человека с разных концов света нашли друг друга, а вместо большой семьи за их столом – только пожелтевшие карточки, отзвучавшие имена, общая боль, острая и необъятная для двоих. Дина вдруг громко, по-детски разрыдалась. Первый раз за два года. Обильными, снимающими тяжесть слезами.

– Ты мой дядя? Ты приехал ко мне? О Рич! Мне так нужен счастливый камень! Я приношу несчастье.

Она рассказала ему все. Ему казалось, он слышит ее не ушами, а своим хорошо заштопанным сердцем. В нем ожил маленький, преданный близким людям мальчик с редкой душой. Дитя любви. Плод инцеста. Ему было тепло и уютно в маленькой комнате с фотографиями на стенах. Он уснул легко и хорошо, а когда проснулся, рядом с диваном сидел и пристально смотрел ему в лицо шикарный пес, оранжевый, как солнце.

* * *

Филипп Нуаре позвонил вдове профессора Николаева, представился попечителем клиники и попросил разрешения привезти деньги. Ему открыла высокая женщина с гладко причесанными темными волосами, бледным суровым лицом и каким-то странным, неуверенным взглядом.

– Марианна? Я – Филипп Нуаре. Я вам звонил.

– Заходите. Только вы в курсе? Мы были в разводе.

– Какая разница, мой бог! Я не из российского соцобеспечивания.

– Обеспечения, – машинально поправила она. Взяла из его рук толстый конверт, заглянула и покраснела.

– Ох, это все мне? Нам? А на что?

– На жизнь. Похороны фирма возьмет на себя. Для начала на жизнь. Мы будем помогать вам и в дальнейшем.

– Серьезно? – Она смотрела на него недоверчиво и удивленно. – Слушайте, давайте выпьем. У меня есть виски.

Филипп присел к столу. Марианна поставила большую бутылку на стол, принесла рюмку и стакан. Рюмку придвинула к нему. Он отпил пару глотков и стал задумчиво наблюдать за ней. Первый стакан она хлопнула одним глотком. На половине второго сделала паузу.

– Ну попечитель, – хихикнула она пьяно. – И кого там нашел мой бывший муж? Мой бывший покойный муж?

– У меня нет для вас ответа, к сожалению. Я не настолько был знаком. Только немного знал, ценил как талантливого ученого. По-моему, это был чудесный человек.

– А из-за чего чудесным людям глотку перерезают, ты не знаешь, попечитель? – Марианна говорила уже слишком громко. Она раскраснелась, из гладкой прически выбились пряди, глаза блестели. – А? Ты что молчишь, попечитель?