Последняя подлодка фюрера. Миссия в Антарктиде

После атаки на Хиросиму и Нагасаки стало ясно, что и у американцев теперь есть атомное оружие. И тот десяток зарядов, который покоится в бункере форта «Арнольд» — южного форта Нового Берлина, имеющего площадку для пусков «Фау», погоды не делал. Они позволяли уничтожить эскадру, но добить до Нью-Йорка и Лондона — не могли. Да и что такое 10 зарядов! Для новых нужен был уран… А добыча на руднике в горах Мюлиг-Хофмана неуклонно падала. Для лабораторных исследований уран отсюда поступал еще до войны. Требовалось расширение производства — это новые шахты, горнопроходческие работы, люди, люди, люди. А людей-то и не было. Поток из Европы начал иссякать еще в 44-м. Сейчас он по понятным причинам прекратился вовсе. Ситуация — абсурдная! Уран лежал под ногами. Самая богатая в мире руда — до 30 % чистого урана, и у нас нет людей для того, чтобы организовать промышленную добычу! Это ведь только кажется, что 120 тысяч — много. Вовсе не много. Большинство занято на обслуживании морской составляющей — моряки, метеорологи, радисты, ремонтники. В порту нужно обслуживать грузопоток — и это тоже люди. Без них краны не работают, погрузка не происходит сама собой. Много людей на военных предприятиях — и тут тоже лишних нет. Да и как авиационного инженера с уникальной специальностью отправлять в рудник? Наконец — военные строители. Они вроде как наиболее приспособлены для работ с базальтовой крошкой, но кто будет создавать инженерные системы? Кто будет укреплять тоннели на случай атомного удара? Кто будет защищать береговые орудия, как обычные, так и лучевые? Бросить это? А если удар американцы нанесут завтра? И тогда некому будет отвечать. Уран нужен уже сейчас, вернее вчера и много! Остается Сурабайя. Да, их уран хуже, но пока другого выхода нет. Ну а кто у нас главный по Сурабайе — разумеется, Ройтер…

Все-таки есть какая-то магия в этом месте. Вроде бы ничего такого. Ну море, ну вулканы, ну тепло… мало ли таких мест на земле… но Сурабайя — это место, где оставляешь часть своего сердца. Там сейчас стало интересно. Ройтер помнил демонстрации местных националистов и гневные речи Ахмеда Сукарно, обличающие голландцев. В общем-то для сунданца или мадурца ^[40]и немец за голландца вполне сойдет. Хотя, например, в японцах сторонники Сукарно видели союзников. Друг моего друга — мой друг?…

* * *

И все-таки Вероника изменилась за эти годы. От восторженной дурочки, вызывавшей насмешки и обустраивавшей книжные выставки в библиотеке гарнизона Бреста, не осталось и следа. У овечки появились зубки. Она научилась молчать, научилась спрашивать и научилась не бояться собственной тени. В сочетании с религиозностью, которую время только усилило, получился весьма забавный зверек. Будь она мужчиной, из нее мог бы получиться хороший советник Максимилиана Баварского, ^[41]например. Она уже думает по-другому, она стала способна защищаться и плести интриги. Это Ройтер понял, когда провел с ней несколько дней. Бессмысленное щебетание сменилось трезвым анализом событий. То ли время, проведенное обществе людей Рудольфа Левина, ^[42]то ли личное участие Рёстлера в подготовке кадров сыграло свою роль. Она продолжала работать с документами в архиве. И работы хватало. Эвакуировались целые пароходы бумаг. Не все они доходили до Новой Швабии, но и тех, что доходили — было более чем достаточно. Антарктическая база просто пухла от информации. За любой из архивных ящиков, за любого из здешних инженеров-исследователей и бывших партийных функционеров бились бы все разведки мира, а их здесь были сотни. Сюда же попадали только посвященные. Если бы информационное поле могло раздуваться как шар — оно бы давно лопнуло. И Вероника следила, чтобы не лопнуло. Карточка к карточке, номер к номеру, какие-то пометочки в тетради, и опять карточка к карточке… В один прекрасный момент Ройтер понял, что Вероника залезла в секретные проекты куда глубже, чем он сам. Она прекрасно разбиралась в том, как работает «Ипсилон», как его транспортные функции трансформируются в боевые, что при этом происходит с объектом. Она объяснила, почему «Бисмарк» был зеркальным — это позволяло избегать нагрева при перемещении. Наверное, до Луны и он бы не дотянул, но такой задачи — отправить линкор на Луну — Леопольду Майеру никто не ставил. А для расстояния в 50 000 км это была вполне достаточная защита. К сожалению, растеряна большая часть компонентов портативных устройств. Часть покоится на дне Данцигской бухты в чреве «Вильгельма Гутлоффа», часть западнее Гебридских островов, затопленная ребятами Топпа. Ройтер доставил в базу важнейшую документацию, с помощью которой можно было наладить производство в Аргентине, но это время и многомесячный труд десятков инженеров. А все может произойти уже сегодня. Пока никто из союзников не пытался атаковать антарктическую базу, но это лишь вопрос времени.