Последняя подлодка фюрера. Миссия в Антарктиде

— Посмотрите на это с другой стороны, Йозеф. Адольф Гитлер ведет войну и умирает, когда она еще не проиграна. Фюрер сохраняет свое лицо. Переговоры с русскими ведут уже другие люди. Ты, например. Или… (Рёстлер задумался) Дёниц!

— Что за бред! — фыркнул Борман. — Дёниц даже не член партии!

— Вот именно! Это простой вояка, за которым тем не менее стоит реальная сила — флот. И этот флот по большому счету не нанес русским большого вреда. Он громил англо-американцев…

— Рискованно, Ганс! — воскликнул Борман. — Очень рискованно! А если Сталин не пойдет на сепаратный мир?

— Сталин пойдет! Он ненавидит Черчилля не меньше нашего. Его враг — он. Я лишь молю бога, чтобы у Сталина хватило политической мудрости. Чтобы эмоции не возобладали.

— Да Сталин — просто марионетка Черчилля! Он шагу не ступит без одобрения из Лондона!

— Мартин, вспомни, когда-то и Джордж Вашингтон был просто офицером британских королевских вооруженных сил, и заметь, далеко не худшим офицером!..

— Я постараюсь убедить русских, — глухо прокашлял Геббельс. Его кварцевый загар за последние недели сильно подоблез, и кожа приобрела фиолетовый оттенок. Он был похож на восковую фигуру.

— Сталин — не дурак! — продолжал Рёстлер. — Он не может не понимать, что, уничтожив немцев, он остается со своими главными противниками один на один! Если бы Германии не было — пришлось бы ее выдумать… Русские наиболее сильный соперник, а стало быть, надо искать союза с ним…

— Раньше Сталина с вами в контакт вступит Жуков. А что от него можно ждать? Это же психопат. Пока не поздно — эвакуировать фюрера! Здесь Райч. Здесь лучшие пилоты Люфтваффе. Они смогут… — не унимался Борман.

— Ваш план, коллега Борман, еще более рискованный, чем мой… Самолет с фюрером на борту может быть сбит, фюрер может попасть живым в руки врагу, фюрер может погибнуть при эвакуации. Йозеф! Ты-то знаешь, что газеты назовут это бегством. «Фюрер погиб во время бегства из Берлина»… Имя фюрера будет навеки осквернено…

Геббельс сидел, обхватив голову руками, и не подавал ни звука.

— Фюрер не погибнет — фюрер возродится! — продолжал Рёстлер — Он возродится в сердцах миллионов, и это воскресение будет ошеломляющим. Мы, может быть, даже увидим это потрясающее возрождение… Но для воскресения нужна жертва…

— Это ты ему, — Борман показал на Геббельса, — расскажи. Вы трепачи — вас хлебом не корми, дай полную бочку слов наговорить… Мы останемся без руководства в критический момент. Кто, как не фюрер, сумеет сплотить солдат в окопах, во имя чего они отдадут жизни? За Дёница?

— Мы проиграли. А что делает проигравший, когда видит, что партия проиграна? Цугцванг! Любой ход ухудшает позицию? Правильно! Он должен опрокинуть стол, смешать фигуры, чтобы уже было не понятно, кто у кого выиграл. Я предлагаю опрокинуть стол.

— Но убить фюрера — это чудовищно… — подал голос Геббельс. — Такая жертва не окупится.

— Это жертва ферзя, — отрезал Рестлер. — Она ведет к выигрышу. Посмотри на ситуацию не в масштабе наших дней, которые сочтены. Посмотри на ситуацию в 20-30-летней перспективе. Фюрер — боец. Погибший в бою фюрер — это знамя миллионов потомков. Фюрер живой, проигравший войну, раздавленный, поверженный, — это карикатура. Йозеф, ты же должен понимать!!!

— Ганс, ты двигаешь людьми, как шахматными фигурками, — взвизгнул Геббельс, — с этим человеком я боролся многие годы плечом к плечу. Он крестил моих детей…

Рёстлер только развел руками.

— Ты должен быть выше человеческих пристрастий, если хочешь править…

— Шахматная партия, предлагаемая Гансом, — рассуждал Борман как будто сам с собой, — вроде бы очень привлекательна с первого взгляда… А если русские откажутся? Если Сталин все-таки не захочет мириться? Что тогда?

— Тогда… тогда смерть для всех, — подвел итог Геббельс. — В том числе и для меня… Собственно, она и так не за горами. Я предлагаю шанс ее обмануть… Смерть фюрера — искупление. Мы — его ученики — не достойны его, и еще не прокричит петух, как мы все трижды от него отречемся…

Борман криво усмехнулся…

— Боже, какие же вы все-таки болтуны-пропагандисты… Хуже попов!!!

— Работа такая, — отозвался Рёстлер. — Йозеф! Хватит сопли распускать! Иди, готовь сообщение…

Рёстлер ошибался в одном. Адольфа Гитлера не нужно было убивать. Ему достаточно было лишь не мешать. Он слишком долго был богом, чтобы отвыкнуть от человеческих инстинктов, в том числе и от инстинкта самосохранения. Фюрер устал. Огромная ноша, которую он взвалил на свои плечи много лет назад, все-таки его подкосила, сломала. Особенно горьким было массовое предательство друзей. Каждый из них стремился занять его место, не понимая ни на секунду той тяжести, что он на себя взваливает. Как же все-таки сладка власть, если даже в минуты агонии империи все они, отталкивая друг друга, пытались поймать упавший венец, совершенно позабыв о том, что этот венец — терновый.