Последняя принцесса Нуменора

Олвик влетел в храм и мгновенно нашел те камни, что предстали его внутреннему взору, когда он почувствовал угрозу. Проникнуть в тайник четвероногому зверю было невозможно. И тогда произошло превращение, на которое не был способен ни один снежный волк. Если бы при этом присутствовала Мириэль, то неизвестно, в какое состояние привела бы ее эта сцена: вместо привычного надежного друга Олвика у входа в Сауроновское логово стоял Юниэр. Отодвинув камни, он открыл дверь и увидел тело врага, обмякшее, словно во сне. Но неподвижным оно оставалось лишь мгновение. Дух Саурона вернулся, готовый к бою, тело его дрогнуло, а рука сжала страшный жезл. Юниэр же был безоружен. Они встретились взглядами, и Юниэр почти потерялся в темной бездне глаз яростного майара. Он увидел две черные дыры, через которые его коснулась злоба того мира, где не существует добра, красоты и любви, где в хаосе носятся демоны, мстящие друг другу, хаосе, от которого охраняют нас Илуватар и Валары. Он едва успел увернуться от вспышки смертоносного жезла. Холод из зиявших мраком глаз врага сковал его. Но Юниэр не собирался сдаваться легко, он слишком любил жизнь. Теперь настала очередь Саурона изумиться: на его глазах воин, противостоявший ему, обернулся громадным волком и набросился на него с хриплым рыком. Все мысли, всю мощь и силу своего тела Юниэр сконцентрировал в одном желании — убить! Он рвал врага клыками и не чувствовал вкуса плоти, смотрел, но не видел, как брызжет кровь. Никогда прежде Саурон не заглядывал в лицо смерти так близко. Но он был могущественный майар, сильный духом, и обладал способностями, неведомыми смертным. Он перевоплотился в клубы черного дыма, и зубы волка лязгнули друг о друга, схватив пустоту. Волк оглядывался по сторонам, пытаясь уследить за врагом. Черный дым утекал через дверь, и волк кинулся следом. По коридору, ведущему наверх, он выбежал к просторному храму. Казалось, что его противник уходил, Юниэр ничего не различал в чернильных клубах дыма и не мог уловить запах. Тут молния ударила ему в плечо, пронзив жгучей болью. Враг не собирался сдаваться, и еще одна молния чуть было не настигла его в тумане. Юниэр не мог совладать с бесформенным облаком и понял, что уходить надо ему. Он ещё не знал, как нужно драться с таким врагом, и, обернувшись соколом, стремительно вылетел из вражеской обители к небу, ясному, холодному и вечно прекрасному звёздному небу.

— Куда ты пропал? Что происходит в моём городе? Где же обещанная защита от всемогущего Бога Тьмы? Или зря мы столько жертвуем храму? Мой народ в панике! Призраки приходили судить меня! А ты вместо того, чтобы защитить нас, отсиживаешься в какой-то дыре! — шквал вопросов обрушился на Саурона, когда на рассвете верховный жрец, наконец-то, добрался до дворца. На Фаразона было жалко смотреть. Черные тени пролегли под глазами, блистающими лихорадочным огнём. Лицо осунулось, краски покинули его, как у близкого к смерти человека. Он не спал всю ночь, не давая себе передышки, поднял на ноги всех своих подданных и слуг и сыпал поручениями направо и налево. Он несколько раз посылал людей на поиски Саурона, но те возвращались ни с чем, и у короля не было возможности проверить, действительно ли они доходили до храма. Бывалый воин боялся ступить за пределы дворца. Сейчас его ожесточенный ум требовал от жреца объяснение происходящему.

Только Саурону было не до объяснений. Его шея и спина были сплошь изодраны и кровоточили, ему требовалось время, чтобы залечить раны и вернуть утраченные силы. Как и любой другой майар или валар он мог явиться среди людей в физическом теле. Тысячи лет назад он воспользовался этой возможностью, силой мысли создал желаемый образ и обрёл тело. Но оно давалось ему лишь однажды. Стоит ли говорить, как любил, лелеял и берег он своё сокровище все эти годы? Потеряй он его, и чувственный план бытия закрылся бы для него. Тогда доступ к сердцам людей стал бы невозможен. Люди, с их ограниченными возможностями ума, так настороженно относятся ко всему непонятному, непохожему на них. Саурон ненавидел их. Но без людей жизнь его теряла смысл. А смысл был в том, чтобы мстить тем, кто получал радость оттого, что живет в этом мире, в том, чтобы превратить их никчемное существование в страдание.

Его драгоценное тело клыками терзал какой-то неизвестный зверь, как только он допустил такую оплошность! Его дух был возмущён, кровь требовала отмщения. Поэтому, присущие ему вежливость и сладкоречие в общении с королем слетели с него, как легкий пух. В ответ на возмущенные тирады Фаразона Саурон прошипел так, что у того мороз пробежал по коже.

— Ты переживал по поводу какого-то бесплотного призрака, который, тебе, может быть, померещился! А я сражался с могучим волком-оборотнем и выслеживал наших врагов! Если ты опасаешься гнева Валаров, то знай, что Валары здесь ни при чём! У нас другие враги. Паниковать нельзя. Возьми себя в руки и позови лекарей. Мне нужно наложить швы на раны, а тебе принять снотворное и выспаться!