Последняя принцесса Нуменора

Саурон готовился к своему звездному часу, рисуя пока в воображении яркий бесноватый праздник и слова, завлекающие людей в черную воронку гибельных страстей. Он не забывал и о своих врагах — принцессе Мириэль и воине из Страны Вечных Льдов, надо уничтожить их, но не сразу. Пусть они забудут, что в их жизни было что-то еще, кроме тоски, отчаяния и утрат.

Мириэль пришла в себя, но безрадостным было ее пробуждение. Она была виновата в смерти Чернолуна и корила себя за это. Зачем только пришло ей в голову вызвать его дух в мрачный Гилберг? Поступок непростительно глупый и бесполезный. Она испугалась, страх затуманил разум. В результате она распорядилась жизнью дорогого, преданного ей существа, погубила его. Ей нет оправдания!

— Все умирают рано или поздно, это судьба, принцесса, — говорила ей Айрен.

— Нет, это я вмешалась в его судьбу, — возражала Мириэль.

— У тебя были добрые намерения, — как всегда пытался утешить ее Лот, — ты же почти поймала Саурона в ловушку!

— Что толку в моих благих намерениях, если из-за меня погибают мои друзья?

— Мириэль! Ты выбрала путь борьбы со злом и несправедливостью в мире, он не может быть легким. Это горько, когда друзья уходят навеки, но если ты будешь винить себя в том, что не сумела сберечь всех своих близких, то недалеко уйдешь по избранному пути, — заговорил Юниэр.

— Может, мне и не следовало выбирать этот путь? Вообразила, что смогу справиться со своими врагами, а на самом деле причиняю лишь боль и страдания своим близким!

— Это не так, Мириэль! — воскликнул Лот. — Ты вытащила меня прямо из жертвенника Саурона в храме Мелкора.

— Ты освободила Амандила, — подключился Исилдур, — спасла меня и Лиэль.

— И уже дважды чуть не убила Саурона, — напомнил Лот, — в Мордоре кинжалом в шею и теперь, в Гилберге. Да никто из нас не может похвастаться такими значительными поступками.

— А скольких людей ты спасла, упокоив навеки охотника Ярона, — добавил Юниэр, — не тебе жаловаться на тщетность борьбы со злом, Мирэ.

— Иногда моя жизнь напоминает мне сон, Юни. Сон, который я рассказывала тебе в ту ночь, когда отец был убит. Я думаю, многое было показано мне тогда наперед, но, как не силюсь вспомнить, не могу. Только когда предсказанное происходит, я понимаю, что это уже было мне однажды явлено. И убийство Тар-Палантира, и разлука с тобой, и Олвик, и гибель Чернолуна… — все было в том сне, Юниэр. Если бы я умела разбираться в тайных знаках того сна, я могла бы предотвратить потерю близких.

Если б она знала, как ему самому хотелось угадывать знаки, но, к сожалению, редко удается предвидеть беду, тем более предотвратить ее.

— Лучше не думать об этом, Мирэ! — вмешался Лотлуин. — Я первый убегу от того, кто захочет предсказать мне судьбу. Пусть опасности подстерегают нас на каждом шагу, а горе застаёт врасплох, но ведь и радости бывают неожиданными, и помощь приходит порой в самые, казалось, безвыходные моменты. Хорошо просто жить, ошибаться и снова жить так, как велит сердце.

Мириэль наконец-то улыбнулась: «Даже разобрать то, что говорит мне сердце, порой сложно».

— Обидно, что не удалось задержать Саурона в Гилберге, что я опять потерпела поражение. Почему так тяжело противостоять ему?

— Он майар, а не человек. Может быть, ты бессильна перед ним.

— Я слышала, что души, отягчённые преступлениями, не могут находиться в Арде после гибели тела, а падают на дно мира. Но, видимо, это не так, хотя, видит Эру, мне показалось справедливым. Иначе, назгулы не могли бы досаждать нам в этом мире. Они бесплотные призраки, но ненависть их реальна и может погубить. Если б проклятье Илуватара существовало, они бы получили возмездие за всё зло, что совершили при жизни.

— А я слышал, — сказал Исилдур, — что их называют кольценосцами, и все они некогда были рыцарями высоких родов нуменорской расы. В разное время Саурон склонил их к своей воле — они получили богатство, славу, магическую силу, и все желания их тайные и явные были исполнены. Кроме того, они получили кольца и вечное рабство, потому что Саурон выковал себе кольцо всевластья, и ему подчиняются все, кто принял в дар роковые кольца. Вполне вероятно, что он неуязвим, пока при нём это кольцо.

— Ни разу не видела, чтоб он носил кольцо, — задумчиво покачала головой принцесса.

— Я вспоминаю, что и Элронд говорил что-то подобное, — сказал Юниэр. — Это может быть правдой. Я представляю, что в этом мире постоянно идёт борьба, а духи хаоса и тьмы неустанно ищут лазейки, чтобы проникнуть в Арду, и, увы, им это удаётся.

Мириэль нахмурилась. Она вспомнила, как в Гилберге едва не вняла зову вражеских книг. Вспомнила, какая гордыня обуяла ее вдруг, и как она почти вызвала Дух Моргота. Юниэр остановил её. Он знает, что она может призвать извечного врага Арды, но все же спокоен. От неё не укрылось, что Юниэр не упускает её из виду, и пусть ненавязчиво, но следит за ней. По его словам, это любовь влечет его к ней, и он стремится быть всегда рядом. А вдруг он просто шпион и послан наблюдать за ней этими хитрыми людьми-птицами?