Последняя принцесса

Когда поезд тронулся, мы сидели тихо-тихо. Джейми рисовал человечков на запотевшем стекле и стирал их рукавом. Белла свернулась калачиком на коврике у моих ног. Я смотрела на мелькающие за окном покинутые города. Закатное солнце бросало неверные отсветы на заброшенную детскую площадку. С ржавых качелей срезали цепи — видимо, переплавили на оружие, или бродяги связывали ими пленников. Я вздрогнула, вспомнив, как мы с Джейми едва не попали в беду.

Взошла луна. После Семнадцати дней даже она изменилась: сероватая, в пятнах, словно тоже покрытая налетом пепла. Джейми однажды спросил меня, не заболела ли луна, как и он сам.

В вагоне стемнело. Мэри потянулась к угольной лампе — жаропрочной стеклянной колбе с прессованной золой. Черный холмик медленно посинел, потом покраснел, окутавшись золотистым светом. Сестра достала из чемодана два бальных платья и набор для шитья. Джейми вытащил книжку кроссвордов, цветные карандаши и стал рисовать разноцветные поезда. Я смотрела на платья, струящиеся по коленям Мэри. Одно цвета вина, с вырезом, обшитым стеклярусом, другое — простое, персикового оттенка, с оборками на рукавах.

— Какое наденешь? — спросила я, вдруг осознав, что еще не думала о завтрашнем бале.

— Красное. Другое штопаю для тебя. Очень пойдет к твоим глазам.

— Спасибо, Мэри, — тихо сказала я.

— Это мамино. Тебе будет в нем хорошо.

Сестра старательно работала иглой. Когда-то давно у нас был целый штат швей, но после катастрофы Мэри многому научилась.

— Нашла их в хранилище. Помнишь, как мама разрешала нам там наряжаться? Это платье было на ней в тот вечер, когда она познакомилась с отцом.

В Букингемском дворце было столько платьев принцесс и королев прошлого. Великолепные белые свадебные наряды их высочеств Дианы и Кейт, подбитый мехом коронационный плащ ее величества Елизаветы. Однако история персикового платья вылетела из головы.

Я заставила себя улыбнуться, хотя душа болела. Мэри довелось узнать маму куда лучше, чем мне, а Джейми ее и вовсе не видел.

Он отвлекся от блокнота и беспокойно смотрел своими голубыми глазами то на Мэри, то на меня.

— Думаешь, папа нам обрадуется?

— Ну конечно! — сердито отрезала Мэри. — Что это вообще за вопрос?

Братишка пожал плечами:

— Ну, он же так и не приехал. С самого июня.

Мэри нежно отвела волосы с его лба.

— Этим летом у него было столько работы! Приходилось почти каждый день встречаться с премьер-министром, — объяснила она.

— А он хоть раз сказал — зачем? — спросила я.

Мэри покачала головой, но, казалось, она что-то недоговаривает.

— Наверняка чтобы обсудить ход восстановительных работ.

Пряди густых светлых волос Мэри выбились из пучка и упали на плечи. На ней была блузка кремового цвета. Мама всегда говорила, что у нашей сестры щеки как розы, но я не могла не заметить, как она побледнела в последнее время.

Повисла тишина. Мы ели бутерброды, которые приготовила Клара, и пили колодезную воду из кувшина. Колодец, как и горючее, охраняли днем и ночью. Чистая вода теперь гораздо ценнее, чем раньше, потому что ее очень трудно найти.

Я повернулась к окну. Мы проезжали окрестности заброшенного приморского города Кэллингтона. Здания лежали в руинах, будто груды игрушечных кубиков. В воде плавал всякий мусор, словно дохлые мухи. Поверх ободранного плаката кто-то вывел черной краской: «Новая стража встает».

Эта жуткая фраза заставила меня вздрогнуть, хотя я толком не понимала, что она означает.

— Мэри, что это?

Пока сестра оборачивалась, поезд миновал это странное место.

Под перестук колес Джейми заснул, устроившись между нами. Я накрыла его одеялом до подбородка.

— Он кажется таким беззащитным, когда спит.

Мэри кивнула и дотронулась до щеки брата.

— Ведь боль проходит только сейчас.

Я задержала дыхание, на мгновение заподозрив, что она догадывается о сегодняшнем происшествии. Очень хотелось все ей рассказать, но у Мэри и так хватало забот.

— Что-то тоже спать хочется.

Мэри развернула шерстяной плед и укрылась.

Выключив лампу, я опустила голову на подушку.

— Элиза, — прошептала сестра.

Я вздрогнула, уверенная, что она спросит меня о том, что случилось днем.

— Тебе не кажется, что красное платье слишком темное для моего цвета лица?

Уставившись в сумрак под потолком, я старалась не рассмеяться. Зачем мы даем бал, когда по стране бродят банды преступников? Даже розы больше не цветут. Но было понятно, что Бал роз — это последняя ниточка, связывающая нас с традициями, и за нее изо всех сил держится Парламент. Как нитка в иголке Мэри, отчаянно пытающейся заштопать прорехи на платье.

— Сестра, ты же знаешь, что будешь красивой даже в мешке из-под картошки!

Я уже хотела закрыть глаза, когда в небе вспыхнул сноп оранжевых искр. Я села, пытаясь понять, куда он попадет. Окно поезда обдало жаром, потом все исчезло, и небо снова стало черным. Огненный шар коснулся земли и погас.

Но я все вглядывалась в темные поля. Ждала, вдруг будет еще одна вспышка. Солнечные шары — куски солнца — падали на землю с самого Армагеддона. Никто толком не знал почему, но огненный дождь считался смертельно опасным.