Последняя река. Двадцать лет в дебрях Колумбии

Все эти часы мы не видели никаких примет человеческой деятельности. Кругом девственный лес и непуганые птицы. Здесь даже тинигуа бывали не каждый год. На одном из плесов по лопатки в воде стоял тапир. При нашем появлении он неторопливо повернул свою гротескную голову с прищуренными глазами и уставился на нас. Лишь когда мы подошли на расстояние выстрела, тапир лениво побрел к берегу, вскарабкался на уступ и исчез. Эта встреча состоялась средь бела дня, в четыре часа.

Часом позже мы разбили лагерь. Пристали к берегу, зачалили лодку, подвесили между деревьями наши гамаки и пологи от комаров, развели костер и приготовили обед: суп из оленины и сушеных овощей. И конечно, сварили кофе, без него лагерь в лесу просто немыслим.

В половине восьмого мы уже спали крепким сном утомленных тружеников. А около десяти нас разбудило громкое фырканье и тяжелый топот. Тапир, ночной бродяга, зашел к нам в лагерь, остановился в двух шагах от моего гамака и несколько минут обнюхивал его, наконец сообразил, что эти чужаки могут оказаться опасными, и удалился. Было слышно, как он топчет хворост на опушке, за лианами.

На другое утро мы встали рано и за день прошли изрядный путь. Завидев очередной пляж, либо Фред, либо я сходили на берег и проверяли следы на песке. В следах недостатка не было. Чем выше по реке, тем больше непуганой дичи. Особенно много встречалось крупных куриных: гокко, не меньше трех видов пенелоп[15]. Немало видели мы и кайманов, преимущественно очковых[16], но также маленьких, темных гладколобых Paleosuchus palpebrosus[17]. Вот только анаконда не показывалась.

В этот день мы не занимались охотой. У нас еще была оленина. Зачем тратить время на стрельбу! И вообще тут рука не поднималась на дичь. Вечером разбили лагерь на длинном пляже, протянувшемся на километр с лишком. Здесь была моя последняя стоянка во время Макаренской экспедиции.

Снова пронизанный солнцем вечер, прозрачный воздух над пляжем и рекой. Снова посеребренная звездами ночь в сельве, причудливые голоса из лесной чащи…

К полуночи, когда поднялась луна, на пляж вышел ягуар. Встал и зарычал буйный зверь, бросая вызов всему миру. Из-за реки отозвался соперник. Может, они потом столкнулись, а может, ограничились предупреждением, напомнили друг другу, что рубеж между охотничьими угодьями проходит по реке. Я лежал и слушал их диалог. Потом Фред захрапел так, что, наверно, все живое кругом в панике бежало.

Несмотря на весь этот шум, я уснул и проснулся уже на рассвете. Молча оделся, выпил чашку-вторую кофе, взял мачете, дробовик и зашагал вдоль пляжа вверх по реке. Оленя съели, пора добыть свежатинки. Заодно посмотрю, что речка сулит нам дальше. Правда, она тут совсем узкая и мелкая, вряд ли такой ручей привлечет хорошую анаконду, хоть и много дичи. А впрочем, откуда нам знать, верны ли наши догадки о вкусах исполинской змеи?

Утро свежее, тихое, песчаные мухи еще не проснулись. Хорошо на душе утром, особенно, когда бродишь один по лесу. В конце пляжа я свернул в заросли. Некогда здесь прошел ураган, теперь густой кустарник поднялся над гниющим буреломом. Судя по натоптанной тропе, сюда приходили пастись тапиры. Да жаль, эти тропы обычно начинаются вдруг, никуда не ведут и внезапно обрываются. Но в густом подлеске и они подчас могут выручить.

Дальше мне попалось плодовое дерево, которое явно привлекало крупных, зеленых с черным пенелоп Pipile cumanensis, и за каких-нибудь четверть часа я подстрелил четыре птицы. Подвесив добычу на дереве у реки и прикрыв ее от грифов колючими ветвями, прошел еще немного — и вот я во второй раз стою у переката, который в 1959 году положил конец нашему продвижению вверх. Тогда нас было только двое. Смогут ли четверо перетащить лодку через камни и перенести снаряжение? Я в этом сильно сомневался.

Пересохшее русло маленького притока увело меня в лес, потом я повернул влево и снова вышел к реке. Передо мной простирался широкий, задумчивый плес. Похоже, тут глубоко… Самое подходящее место для встречи с каким-нибудь пугливым лесным жителем, если ты встал рано и двигался по лесу без шума. Осторожно переходя от ствола к стволу, иногда останавливаясь на минуту-другую, чтобы посмотреть и послушать, я приблизился к воде.

Плес был большой, особенно глубокий с моей стороны, где лес доходил до самой воды. От берега до берега не один десяток метров, вдвое большее расстояние отделяло меня от переката вверху, несколько ближе было до нижней быстрины. Я тихо сел на плоский камень. Подожду. Я подошел бесшумно, против ветра. Теперь надо только проявить терпение. Не может быть, чтобы этот уголок не облюбовал какой-нибудь редкостный зверь! Скажем, старый крокодил. Или — почему не помечтать — крупная анаконда.