Последняя рукопись

4 как символ твердости. Я тверда, как вы, и, как вы, умею переносить испытания. Я преодолею то, что мешает мне быть рядом с вами. 5 как чувства: мое любимое – осязание. 2 как пара, 2 – основа всего, думаю, это ваша любимая цифра. Еще мне нравится 0 – это вы уже знаете – самая совершенная цифра, та, что вбирает в себя все. 9, кратное 3, есть срок беременности. Знайте, что я уже долгие годы живу одна и у меня нет детей. У вас тоже, или я ошибаюсь?

Еще серию цифр, чтобы вы получше узнали меня?

Вот 5 – как те 5 важных для меня слов: жизнь, бой, приключение, изменение, свобода. Число 3 более избирательно, чем 5 или 9, оно ограничивает выбор. Если бы действительно пришлось выбирать, это были бы вы, потом я, потом мы. Я закончу цифрой 4, этим идеальным квадратом, четким, как вы. Мне нравятся четкие люди, те, что все контролируют, ничего не пускают на самотек. Вы явно из них.

Ну вот, на сей раз, к несчастью, я не особенно болтлива, ни устно, ни письменно, надеюсь, вы на меня не рассердитесь. Какая жестокость, я даже не знаю, получаете ли вы мои письма, но я все равно буду их писать.

Могу ли я надеяться, что однажды получу ответ? Впрочем, я даже не знаю, захотите ли вы ответить? Осмелюсь надеяться, что да. Мне известно, что вам пишут многие девушки, я всего лишь одна из ваших обожательниц, однако я рассчитываю занять особое место в вашем сердце.

Со всем моим восхищением,

преданная вам Ирэн А.

Когда в среду утром Вадим вошел в кабинет, Вик поднял глаза от письма. Его ночь была короткой. Сообщив Мандзато по телефону о своих последних открытиях и разослав эсэмэс коллегам, он несколько часов проспал у себя в гостиничном номере – просто чтобы подзарядить аккумулятор. Затем ранним утром он занес в лабораторию научной полиции обнаруженную в интернате книгу: Мандзато поднажал, чтобы в приоритетном порядке получить результаты экспертизы ДНК с одной из страниц. Покончив с делом Шамруса, лаборанты теперь имели достаточно времени, чтобы действовать быстро. Кроме того, они взялись завершить исследование ДНК «изделия».

Вадим выпростался из куртки и пожал руку напарнику.

– Итак, теперь мы знаем, кто такой Мориарти…

Вик в подробностях изложил ему историю. Интернат Рош-Нуар. Жестокое отношение учителя физкультуры к Дельпьеру и Джинсону, предполагаемые акты педофилии, тяжелое увечье, кем-то нанесенное преподавателю в душевых. А потом побег их соседа по спальне Люка Тома.

– С чего вдруг этот Люк Тома спустя тридцать лет заявился и выкрал из интернатского архива личные дела?

– Возможно, он подумал, что в конце концов в один прекрасный день полицию заинтересуют те документы. Он путает следы. Может, опасается, что Джинсон заговорит? Что его лицо, которое он так старается скрывать, что-нибудь нам скажет?

– А что за история с книгами Лин Морган? Зачем было их туда приносить?

– Не понимаю. Но одно очевидно: происходящее на севере, в тюрьме Валанса, и здешние события – звенья одной цепи. Теперь личность Мориарти уже не на сто процентов анонимна. Этот Люк Тома где-нибудь живет. Мы найдем его, будь то при помощи биологии или государственных ведомств. Жослен и Этан как раз сейчас с ними связываются.

Вик махнул рукой:

– Ну-ка, иди сюда. Покажу тебе кое-что.

Вадим подошел и взглянул на письмо, лежащее перед Виком. Сверху дата и обращение: «Дорогой Энди». Послание было подписано: «Ирэн А.»

– Ирэн А. – это Ирэн Адлер. Один из персонажей Конан Дойла[17].

Вик протянул напарнику пачку писем:

– Может, поищем другие послания этой Ирэн?