Последняя схватка

— Господин де Пардальян, моя мать, моя дорогая бабушка, да и сам отец привили мне любовь к вам с самого детства. От них я узнала, что вы живое воплощение чести и верности. То есть я хочу сказать, что боготворю вас не меньше, чем батюшку. И вашему слову я верю так же, как слову отца. Больше тут добавить нечего, так ведь?

— Ну-ну! Выкладывай, маленькая плутовка, что ты надумала? — улыбнулся Пардальян.

— Я вижу, сударь, что у вас с отцом разные мнения, — вздохнула девушка. — И от этого я теряюсь. А еще мне очень больно. Вы ответите мне серьезно?

— Ну, спрашивай, — согласился Пардальян не без внутренней борьбы.

— Спасибо, господин шевалье, — прошептала Жизель. — Вот что я хочу узнать: вы уверены, что мой отец не имеет никаких прав на французский престол, который, как он считает, принадлежит ему по праву рождения?

— По нашим законам — ни малейших, клянусь честью, — отрезал Пардальян.

— Вы говорили ему это? — поинтересовалась девушка.

— Тысячу раз, на тысячу ладов! — с горечью произнес шевалье.

— И он к вам не прислушался? — недоверчиво взглянула на Пардальяна Жизель.

— Нет, — мрачно сказал тот.

До сих пор Жизель задавала вопросы с уверенным видом, как человек, который знает, чего хочет. И на все эти вопросы Пардальян дал серьезные и исчерпывающие ответы. Теперь девушка замолчала и немного подумала. А потом решительно, с какой-то затаенной тревогой проговорила:

— Значит, мой отец покушается на то, что ему не принадлежит?

— Это ты уже спрашивала, и я ответил тебе: да, — нетерпеливо произнес шевалье.

— Значит… значит, мой отец… бесчестный человек? — побелевшими губами прошептала Жизель.

— Ну, чертовка! Вот ты куда клонила! — вскричал Пардальян, пораженный до глубины души.

— Жизель, дитя мое! — воскликнула герцогиня, напуганная мрачной логикой дочери. — Неужели ты сомневаешься в своем отце?

А про себя женщина с раскаянием подумала:

«Я плохая мать, это моя вина. Не следовало распускать язык при малышке».

А Жизель умоляюще сложила руки на груди.

— Ради Бога, сударь, ответьте мне, — в отчаянии просила девушка Пардальяна.

— Да нет же, черт возьми, твой отец — вовсе не бесчестный человек! — заявил шевалье с самым уверенным видом.

— Но раз он… — всхлипнула Жизель.

— Нельзя все валить в одну кучу, — перебил ее Пардальян. — Бесчестный человек — это тот, кто покушается на чужое добро, точно зная, что оно не его. А если, как твой отец, человек искренне верит, что оно принадлежит ему, такой человек… он просто заблуждается, вот и все.

Закончив эту тираду, шевалье перевел дух и мрачно подумал:

«Уф! Мне было бы легче драться на шпагах с десятью противниками!.. Какие дьявольски точные вопросы, черт подери!.. Неужели эта девчонка рассчитывала добиться от меня правды? Не мог же я ей сказать, что ее отец ведет себя в этом деле как заправский вор!.. Откровенность — штука хорошая, но не всегда, нет, не всегда…»

Так Пардальян пытался оправдаться перед самим собой за то, что из лучших побуждений вынужден был покривить душой. А сияющая Жизель захлопала в ладоши,

— Я знала, что моему отцу не в чем себя упрекнуть!.. — вскричала она.

Пошатнувшаяся на миг вера в отца была полностью восстановлена, и девушка радовалась от души. Пардальян не нашел в себе сил солгать еще раз. Он ограничился улыбкой и покачал головой, что могло означать как согласие, так и несогласие.

Даже искушенному человеку трудно было понять скрытый смысл сдержанной мимики Пардальяна. Наивная девочка решила, что шевалье подтверждает ее слова. И возликовала. Но у нее еще были вопросы. Какая-то тайная работа мысли, которую Жизель сама не осознавала до конца, шла в головке этой не по годам серьезной и умной девочки.

Ее мать и Пардальян видели, что происходит с малышкой. Мать была обеспокоена, сама толком не зная почему. А Пардальяну было очень интересно понять, какие смутные мысли зарождаются в этом юном пытливом мозгу. Шевалье чувствовал, что девочка примет их без колебаний, едва они оформятся.

Принимая молчание Пардальяна за одобрение, Жизель серьезно произнесла:

— Господин шевалье, вы всегда были так добры. Почему же сегодня вы так строго говорили с монсеньором герцогом Ангулемским? Вы как будто вменяли ему в вину, словно страшное преступление, то, что сами считали простым заблуждением?

Пардальян совсем растерялся и ошарашенно подумал:

«Черт! Эта девчонка просто прижала меня к стенке!»

Мы должны заметить, что, занятый серьезным разговором с юной собеседницей, Пардальян одновременно прислушивался к звукам, доносившимся с улицы. Внешне он был совершенно спокоен, но его неотступно преследовала одна мысль:

«Впустит ли герцог банду Кончини?.. Или ему дороже мнение дочери?.. Ведь бедная Виолетта, как я и подозревал, уже не имеет никакого влияния на мужа. А вот дочь… понятно, что ради нее он на многое пойдет».

Тут шевалье услышал под окном топот удалявшегося отряда. Чуть позже Пардальян различил, как молоток приглушенно застучал в другие ворота. У Пардальяна гора свалилась с плеч, и он удовлетворенно подумал: