Последняя схватка

Роспиньяк явно проигрывал. Вступив в бой, он вновь обрел утраченное хладнокровие. И теперь оценив обстановку, понял, что дело плохо — но еще не все потеряно. Барон сообразил, что, сражаясь поодиночке, все его люди будут перебиты один за другим. Свистком он дал им команду сомкнуть строй.

Теперь Пардальяна и Вальвера окружили со всех сторон. Наши герои встали спина к спине, размахивая шпагами и никого к себе не подпуская

Нападавшие изрыгали проклятья, подбадривая друг друга. Сжав зубы, Пардальян и Вальвер стояли молча, спина к спине: ноги двух отважных воинов будто вросли в землю, глаза горели. Смельчаки не атаковали своих врагов… пока что не атаковали. Рассекая шпагами воздух, Пардальян и Вальвер высматривали, в каком месте можно будет прорвать железное кольцо врагов.

Впрочем, выжидали шевалье и граф недолго. Внезапно Пардальян сделал молниеносный выпад, и на секунду зазевавшийся солдат рухнул как подкошенный.

Тут за дело взялся и Вальвер, уложив сразу двоих. Бандит, которого он поразил, уцепился за соседа, и тому пришлось с силой оттолкнуть раненого. Воспользовавшись этим минутным замешательством, Одэ нанес удар и второму негодяю — тот со стоном повалился на первого.

Из четырнадцати человек, которыми недавно командовал Роспиньяк, осталось лишь пятеро, включая Роктая и Лонгваля. Имей эта шестерка дело с обычными фехтовальщиками, бандиты еще могли бы рассчитывать на победу. Но куда им было тягаться с Пардальяном и Вальвером! А те немедленно продемонстрировали свое искусство, перейдя от обороны к наступлению.

Роспиньяк понял, что его отряд разгромлен. Теперь лишь Лонгваль и Роктай дрались с прежней горячностью. Трое остальных явно сникли и только и искали случая сбежать с поля боя.

Но барон был полон решимости скорее умереть на месте, чем испытать позор столь унизительного поражения. С самого начала битвы Роспиньяк нападал на Вальвера. Барон кидался на юношу с отчаянной яростью, не жалея себя и не думая о защите,

После успешного прорыва кольца Пардальян и Вальвер уже снова стояли плечом к плечу, так как их противники опять выстроились в шеренгу.

Роспиньяк устремился на своих врагов: он искал смерти. Несколько раз барон сознательно опускал шпагу, но Вальвер и Пардальян, будто сговорившись, не воспользовались этой возможностью отправить его на тот свет. Роспиньяку стало ясно, что его щадят.

Это было достаточно унизительно, ведь барон считался одним из лучших фехтовальщиков в Париже. Но страшнее было другое. Роспиньяк понял, что его ждет очередной публичный позор. И барон знал, что избежать этого позора ему не позволят.

От этой мысли Роспиньяк совсем потерял голову. Звенели клинки, а он бессвязно бормотал:

— Убейте меня! Ну убейте же меня!

Сильный и смелый человек, он без зазрения совести натравил банду убийц на двух других людей, а теперь, не переставая нападать на своих врагов, сам молил их о смерти… В этой сцене было что-то отталкивающее и обескураживающее.

Роспиньяк признавал собственное бессилие, признавал свое полное поражение. Победители могли бы радоваться, но они отнеслись к своему триумфу совершенно спокойно. Отразив очередной удар, Пардальян только пожал плечами. А Вальвер предупредил барона:

— Убивать тебя я не собираюсь, иначе ты не попадешь в руки палача. Но проучу я тебя как следует.

— Дьявол! — взревел Роспиньяк.

Отчаянно отбиваясь, он нащупал левой рукой кинжал, решив вонзить его себе в горло, чтобы избежать чудовищного унижения, которое уже пережил два раза.

Пардальян и Вальвер видели, что трое людей барона выразительно озираются по сторонам… Шевалье пожалел их и насмешливо крикнул:

— Да бегите же, спасайте свои шкуры!

Надо отдать солдатам Кончини должное: они не были трусами. Как им ни хотелось последовать мудрому совету Пардальяна, они не решались бросить своих командиров. Тогда наши герои так насели на выдохшихся бандитов, что те дрогнули и пустились наутек.

Но тут же угодили прямо в лапы двум отчаянным молодцам, которые налетели на изрядно потрепанных головорезов, размахивая дубинками, издавая ослиный рев, лая, хрюкая и мяукая. Парни в одно мгновение уложили двух беглецов на месте. Лишь третьему удалось спастись — и он скрылся в неизвестном направлении.

Роктай и Лонгваль все еще сражались, но долго продержаться они не могли. Роспиньяк понял, что все кончено, и зарычал:

— Чтоб тебе гореть в аду, дьявол! Живым я не сдамся!

Барон поднял кинжал, чтобы перерезать себе горло, и вдруг ему показалось, что само небо обрушилось ему на голову. Он упал как подкошенный, уткнувшись лицом в канаву, и уже не услышал голоса, который с южным выговором произнес:

— Эй вы, жулье поганое, черт бы вас побрал, а ну-ка повернитесь да покажите свои преступные морды!..

Эти слова были адресованы Лонгвалю и Роктаю. Но отреагировать лейтенанты не успели — по той простой причине, что почти одновременно рухнули с пробитыми головами.

Это отличились Ландри Кокнар и Эскаргас, подоспевшие на помощь своим хозяевам, когда исход боя был уже предрешен. Верные слуги не пощадили тех, кого их господа, вероятно, не стали бы добивать.