Последняя схватка. Армагеддон 2000. Ребенок Розмари

Хатчинс захлопнул автомобильную дверцу и двинулся по тропинке к убежищу среди скал. Нужно было пройти пешком с полмили, и прежде, чем Хатчинс добрался до места сбора, он услышал, как внизу волны бьются о скалистый берег и разглядел вдали мигающий маяк.

Хагчинс некоторое время любовался морским пейзажем, затем начал карабкаться по скале, спускаясь вниз, к морскому берегу. Ночь была без звезд, тьма — хоть глаз выколи, и он пару раз поскользнулся. Достигнув подножия, Хатчинс обернулся на скалы, кругом окаймляющие их убежище. Они были высотой добрых сотни три футов.

Тайное убежище было необычным и странным, и Хатчинс почувствовал вдруг, как в нем начинает нарастать волнение. Кровь запульсировала в висках. Он обернулся и разглядел первых учеников, пробирающихся сюда: маленькие световые пятнышки от фонарщиков — три человека, четыре… еще одна группка, и еще. Волна гордости захлестнула Хатчинса — вот он каков! — и он принялся расставлять их всех на скале. Находясь среди учеников, Хатчинс перезнакомился с ними.

Назначенный час приближался. Хатчинс стоял на пляже возле молоденькой медсестры и озирался по сторонам. Каждый из присутствующих вглядывался сейчас в море, тысячи лиц, освещаемых колеблющимся и мигающим отблеском далекого маяка, тысячи белых пятен подобно чайкам на фоне темной скалы.

— Вот он, — шепнула сестра Ламонт, и Хатчинс взглянул на горизонт. Он тут же услышал шум мотора и свист вертолетных винтов. Хатчинс поперхнулся от волнения, когда огромный черный вертолет, мигая посадочными огоньками и кружась над людьми, начал снижаться и опустился на берег в каких-нибудь пятидесяти ярдах от толпы. Хатчинс хотел было двинуться вперед, но — приказам надо подчиняться — остался стоять на том же месте.

Теперь он уже видел его; тот на мгновение задержался в проеме вертолетного люка. Хатчинс внезапно задохнулся и тут же почувствовал, как медсестра прижалась к нему, ее ладонь коснулась его руки.

Дэмьен спрыгнул на берег и стоял неподвижно, пока вертолет, взлетев, покружил немного над морем и исчез за горизонтом.

Воцарилось молчание. Дэмьен чего-то ждал— одинокий темный силуэт на фоне берега. И вдруг он возвел руки к небу.

— Ученики Царя Ночи, — прокричал Дэмьен. — Я стою перед вами от имени единственно подлинного Бога — князя Подземной империи, сброшенного с небес, но ожившего во мне.

Он помедлил, затем продолжал:

— Вы слышите меня?

И каждая женщина, и каждый ребенок, и каждый мужчина в один голос ответили:

— Мы слышим и подчиняемся.

Свет маяка вновь достиг скал, выхватив из тьмы лица, застывшие в немом повиновении и страхе. В этом неярком свете Хатчинс на мгновение уловил выражение лица своей соседки: глаза горели возбуждением, губы были влажными.

— И теперь я вам приказываю, — опять раздался громкий голос Торна. — Найти и уничтожить младенца — На- заретянина.

Медсестра ближе придвинулась к Хатчинсу.

— Убейте Назаретянина, и я буду царствовать вечно. Если вам это не удастся, я погибну.

— Нет, — прошептала Ламонт, — я не допущу промаха.

— Убейте Назаретянина, и вы, мои ученики, унаследуете землю. Если вас постигнет неудача, вы бесследно исчезнете. Убейте Назаретянина, и вы познаете райскую жестокость и восторг отца моего.

Ламонт вцепилась в руку Хатчинса, и тот почувствовал, как она всем телом прижалась к нему.

— Если гам не удастся сделать это, вы будете навечно прокляты в объятиях немощного и вялого Христа.

И вновь он до крика повысил голос:

— Вы слышите меня?

— Мы слышим и подчиняемся, — хором прозвучал ответ. На этот раз значительно громче.

— Ученики Царя Ночи, нельзя откладывать. Убейте Назаретянина, и мы победим. Отныне и во веки веков. Вы слышите меня?

— Мы слышим и подчиняемся.

Дэмьен стоял перед толпой, отовсюду до него долетали слова: «Убить Назаретянина. Убить Назаретяина…» — и это многоголосие уплывало в море и далекое небо.

В последний раз прокричав эту фразу, Хатчинс рванул к себе медсестру, и она вцепилась в него, на ходу раздирая одежду. Они тут же начали совокупляться, по-звериному хватая друг друга, совершенно забыв об остальных и не осознавая, что другие делают то же самое, а дети наблюдают за ними… И когда оргазм всколыхнул его тело, Хатчинс услышал крик своей партнерши, перекрывающий все остальные голоса: «Дэмьен, я люблю тебя», но ревности он не испытал, ибо в этот миг кричал то же самое.

Глава пятнадцатая