Последняя схватка. Армагеддон 2000. Ребенок Розмари

Однако Кэрол думала так без злобы. Мало того, она была счастлива, что имеет такую подругу, ведь на Барбару всегда можно было положиться. И вообще она в сто раз лучше своего мужа. Кэрол рассмеялась про себя, вспомнив их первую встречу на официальном банкете. До чего же он был тогда неуклюж по отношению к ней! Бедняжка Барбара: подставить свою шею такому человеку.

Продолжая размышлять над этими вопросами, Кэрол направилась к своему дому. Она вдруг вспомнила, как они с Барбарой бок о бок лежали в родильном доме, как смеялись, узнав, что рожать им одновременно. Вот с того-то дня они и стали звать своих малышей близнецами. Сын Барбары был всего на сорок минут старше ее, Кэрол, младенца.

Ребенок пискнул, и Кэрол улыбнулась ему. Она наклонилась и приласкала младенца. Тот разулыбался и выбросил из коляски погремушку.

— Ну ты и баловник, — воскликнула Кэрол, наклоняясь к тротуару и подбирая игрушку. Погремушка была в пыли, и женщина сунула ее в сумку. Малыш замахал ручонками.

— Саймон Джеймс Фрезер, — нарочито серьезно произнесла Кэрол, — ведите себя прилично.

В ответ ребенок что-то пробубнил, и мать рассмеялась. Никогда в жизни Кэрол не была так счастлива, как теперь. Через два месяца Тони выйдет в отпуск и они снимут виллу на Корфу. Будут валяться на пляже и впитывать в себя солнце.

— И ты станешь толстым и загорелым, — вновь обратилась Кэрол к сынишке. — Пухленький Саймон.

Розовая ножка высунулась из-под одеяльца, Кэрол пощекотала пяточку, спрятала под простынку и развернула коляску, чтобы спускаться дальше с холма.

Вдруг что-то мелькнуло у нее перед глазами и в следующий момент стукнуло по плечу. Кэрол застыла на месте. И тут она почувствовала удар в лицо. Кэрол завизжала от ужаса. Отк/да-то спускалась бечевка, и к ее концу вверх лапками была привязана серенькая белочка с перерезанной глоткой. Глаза ее вылезли из орбит.

Кэрол инстинктивно прижала к лицу ладони и закричала. Она отпрянула и в страхе оттолкула трупик, всего на какое-то мгновение выпустив коляску из рук. Но этого было достаточно. Коляска стремительно покатилась под уклон. Малыш продолжал весело махать матери пухленькими ручонками и улыбаться.

Кэрол бросилась вслед за коляской, но не успела схватить ее. Она побежала, пытаясь на ходу скинуть туфли на высоком каблуке, мешавшие бегу. Коляска неслась все быстрее и быстрее. Кэрол споткнулась, упала на колени, тут же снова вскочила и, всхлипывая, бросилась следом. Она отказывалась принять очевидное: что уже никогда не догонит коляску.

Кэрол еще продолжала бежать, когда коляска достигла подножия холма. Она отскочила от тротуара и выехала на дорогу, Кэрол даже не успела прикрыть глаза, когда огромный грузовик налетел на коляску, раздавил ее, как картонную коробку, и пронесся дальше…

Спрятавшийся в кустах Тревор Грант подтянул бечевку с трупиком белки и рассмеялся, поздравив себя с успехом.

* * *

Роды были трудные. Схватки начались задолго до положенного срока, и матери сделали кесарево сечение. После операции она быстро пришла в себя, и ей разрешили взглянуть на сынишку, лежащего в застекленном инкубаторе интенсивной терапии. Ребенок весил всего полтора килограмма, но врачи заверили мать, что он вполне здоров и это всего лишь вопрос времени. Ее выписали домой и предложили навещать ребенка в любое время. И главное — не волноваться.

Ребенок спал и дышал кислородом. Здесь он был один из двенадцати таких же крошечных пациентов. Врачи и медсестры гордились сверхсовременным медицинским оборудованием этой палаты. С тех пор, как его внедрили, детская смертность в их округе снизилась наполовину.

Две медсестры в белых халатах и марлевых повязках еще раз проверили, исправно ли оборудование. Наконец, они покинули палату и, сняв повязки, направились выпить чаю. Когда они скрылись в конце коридора, сестра Ламонт проскользнула в двери палаты. Здесь стояла тишина, слышалось только шипение кислорода. Ламонт подошла к первой кроватке, взглянула на именную табличку, затем к следующей и так до тех пор, пока не нашла нужный инкубатор. Ламонт с любопытством заглянула в него. Ребенок набрал уже с момента рождения пару фунтов. Личико его утратило тот неприятный синюшный оттенок, оно порозовело, как и ручки; дыхание стало ровным и легким.

Протянув руку к выключателю, Ламонт перекрыла в трубке кислород, отошла к окну и подождала несколько минут. Потом вернулась снова, пустила кислород и заглянула в инкубатор. Ребенок не шевелился.

* * *

Она взглянула на ребенка, мирно спавшего у нее на руках и возблагодарила Бога. Дважды у нее случались выкидыши, и, если бы и эта — третья — беременность обернулась несчастьем, то шансов бы у нее не осталось.

Малыш родился чудесный, весил девять фунтов. Глазами и подбородком он был в отца. Когда вырастет, будет играть за сборную Англии, — заявил ее муж на крещении в той самой церкви, где крестилась и она, здесь же они и венчались. У ребенка будет все. Они ничего не пожалеют для него.