Последняя ставка

Он сидел в кресле перед окном в алюминиевой раме, одетый только в мешковатые белые шорты. Помимо кресла, в комнате имелись только телевизионный столик, телефонный аппарат, два работающих вентилятора и несколько флаконов из-под антиперспиранта «Бан», разбросанные вокруг ножек кресла; Трамбилл натирал содержимым очередного флакона обильно изукрашенную татуировками кожу на своем необъятном животе.

Он поспешно снял это жилище рано утром; владелец успел протянуть сюда телефон, но кондиционер не работал, и Трамбилл, несмотря на щедрый расход антиперспиранта, терял драгоценную телесную влагу.

– Я буду теребить их насчет кондиционера, – сказала Бетси Рикалвер, стоявшая у него за спиной, – но ты должен находиться здесь. Нам нельзя упустить ее, так же как ты упустил Ск… упустил Крейна в Калифорнии. – Дешевое ковровое покрытие совершенно не глушило трескучего эха ее голоса.

Не отрывая взгляда от окна, Трамбилл поднял руку с флаконом.

– Натрешь мне спину?

– И не подумаю. – Он отчетливо услышал отвращение в ее голосе.

Трамбилл пожал плечами и продолжил катать шариком по своей иллюстрированной туше, по-прежнему глядя между полураздвинутыми занавесками на белый дом-дуплекс, находившийся на другой стороне улицы.

Ему хотелось быть дома, заниматься, например, уборкой или разравнивать гравий во дворике, или возить куда-нибудь прежнее тело Леона в «Ягуаре» с кондиционером воздуха, но он понимал, что это дело необходимо выполнить. Совершенно определенно, это была та самая Диана, которую они искали. Полицейский протокол связал Диану, которая жила здесь, со Скоттом и Оззи Крейном, а адрес ее, как Бетси удалось быстро установить, был таким: ISIS на Винус.

– Ты израсходовал не все? – спросила Бетси.

На мгновение он подумал было, что она передумала и все-таки намажет его спину, но она стояла около стола и держала в руке розовый комок семтекса с кулак величиной.

– Всё разнесло бы пол-улицы, – ответил он. – Вполне хватит и двух кусочков размером с мячики для гольфа, которые я сунул в отдушины фундамента. Но все равно я не останусь перед окном во время взрыва; отойду за угол, в коридор, и оттуда взорву.

– Это похоже на… на марципановую конфету.

– Можешь слепить свинку – эта штука не взорвется без детонатора. Наверно, даже если съесть ее, ничего не будет.

Бетси передернула плечами и положила взрывчатку обратно на стол.

– Полагаю, тебе нравится оформление? – осведомилась она через секунду.

Трамбилл окинул взглядом голые желтые стены и облупившийся потолок.

– Покрасить бы в белый, да немного прохладнее – и было бы как нельзя лучше.

– Почему тебе так не нравится… что-то более живое?

«Еще как нравится, – подумал он. – Но, Бетси, я всего лишь хочу, чтобы все это оказалось в пределах, ограниченных моей кожей».

– Разве тебе не нужно поехать повидаться с Ньютом?

– Только во второй половине дня. Впрочем, ладно, я оставлю тебя одного. – Он услышал шаги по ковролину, направлявшиеся к двери. – Но я буду звонить тебе каждые минут пятнадцать, – добавила она.

– В этом нет никакой необходимости, – ответил он, но она уже вышла и закрыла за собой дверь.

Это означало, что в течение дня она будет то и дело говорить с ним – пока не соизволит появиться Диана. Он вздохнул, уставился на дуплекс и, не глядя, запустил руку в ящик со льдом, чтобы достать оттуда одну из нарезанных полосочек сырой баранины.

Луч сиявшего за окном полуденного солнца озарял ярко-алым светом пресс-папье в виде призмы, лежавшее на захламленном столе детектива Фритса, но в кабинете, конечно же, было прохладно. Крейн, пристроившийся на вращающемся кресле перед столом, жалел, что у него нет куртки. От его чашечки кофе, стоявшей на краю стола, все еще поднимался пар, но кофе там оставалось мало, а допивать его пока не хотелось.

Крейн рассказал Фритсу то же самое, что и представителю Центрального управления минувшей ночью, и сейчас детектив листал блокнот, по-видимому, наудачу. Взлохмаченные курчавые каштановые волосы были откинуты с высокого лба, и Крейн, во время рукопожатия, подумал, что высокий сухощавый детектив в не так уж далеко ушедшей юности был, наверно, рок-музыкантом.

Мысли Крейна витали очень далеко от тесного кабинетика и долговязого детектива.

«Иди ва-банк».

Крейн никак не мог сообразить, была ли его ночная галлюцинация – видение крысы, поедающей жука, – просто мягким проявлением белой горячки, или чем-то другим, – но решил, что в любом случае лучше оставаться трезвым.

Утром они с Мавраносом отправились в кафе в «Сёркус-сёркус», чтобы позавтракать, какая-то женщина средних лет с детской коляской преградила им путь и потребовала от Крейна возложить руки на ее больного малыша. Чтобы избавиться от нее, Крейн послушно прикоснулся ко лбу ребенка – на первый взгляд никакой реакции на это не последовало, – и лишь потом, за яичницей с беконом, Крейну пришло в голову, что она могла быть не просто сумасшедшей. Она могла почувствовать в нем сущность… наследного принца, что ли?